Давид Иосифович Баркан, профессор и большой друг еврейской общины Петербурга, ушел из жизни 30 января. Воспоминаниями о нем делятся члены общины: главный раввин Петербурга М.-М. Певзнер, раввин Цви Пинский, раввин Шолом Певзнер, прихожанин Синагоги Элиэзер и руководитель Информационного отдела Синагоги Мойше Трескунов.

Главный раввин Петербурга М.-М. Певзнер
Давид Иосифович был талантливым экономистом и педагогом. У него было множество учеников; они поддерживали с ним отношения и после окончания учебы. Множество людей в день похорон высказывали слова благодарности Давиду Иосифовичу. Он многим помог найти свой жизненный путь, выбрать сферу деятельности.

Его вера была искренней и сильной... это было что-то уникальное. Давид Иосифович в зрелом возрасте начал двигаться к соблюдению заповедей и изучению Торы. Такое встречается редко. Умудренный профессор, достигший успеха, он пошел новым для себя путем и упорно делал шаг за шагом: начал молиться, каждый день надевать тфилин, старался соблюдать шабат, изучал Тору... Очень переживал, если не мог что-то выполнить. Когда болел, то огорчался, что нет сил на все молитвы и спрашивал, что следует прочитать в первую очередь.

Давид Иосифович многое делал для поддержки общины, был всегда готов помочь. Он умел слышать другого человека, видеть его душу, и всегда давал искренние, действенные советы. Уже сейчас я ощущаю, как сильно нам его не хватает.

Раввин Цви Пинский
Я познакомился с Давидом Иосифовичем лет 15 назад в Синагоге. Это был необычайно умный, интеллигентный человек. Всегда с мудрой улыбкой на лице — чувствовалось, что он тебя понимает.

В Синагогу приходят самые разные люди. Далеко не все из них выросли в традиции. Но Давид Иосифович — это особый, удивительный случай. Известный профессор со степенями, ученый советской закалки пришел к Торе, когда ему было уже за 65. Будучи человеком из другого мира, он сумел преодолеть этот барьер. Он увидел в иудаизме ответ на свои жизненные вопросы. И это пример для нас всех.

Давид Иосифович не боялся задавать вопросы и учиться у людей моложе его вдвое, а то и втрое. Несмотря на все свои регалии и опыт, он не стеснялся подойти к молодому парню и задать ему вопросы по сидуру, недельной главе. Не каждый на это решится — кто-то сочтет признаком слабости. Но это поведение сильного человека.

Наше знакомство началось с того, что Давид Иосифович пришел ко мне поговорить о трагической ситуации в своей семье. Он не просил совета — а что посоветуешь, когда близкий человек уходит из жизни? Но я ощутил, что это человек, обладающий глубокой верой. Он не испытывал злости на Вс-вышнего, рассуждал здраво, с горем, но и со смирением. Это произвело на меня впечатление.

Вспоминаю одну историю — и пусть она послужит для поднятия его души на Небесах.
Однажды Давид Иосифович задал мне довольно распространенный вопрос:
— В Торе написано: «Око за око, зуб за зуб». Как же так, ведь это жестоко!
Я ответил:
— Не имеется в виду, что надо выбить обидчику зуб и глаз. Речь идет о денежной компенсации на лечение. Но Давида Иосифовича это не устроило:
— Почему тогда не написать ясно: «Деньги за глаз»? Зачем создавать простор для домыслов?
— Потому что тогда мы считали бы, что можно заплатить штраф — и все, в расчете, совесть чиста! Но нет, Тора говорит: ты выбил другому глаз? Живи с этим, знай, что из-за тебя человек страдает, это у тебя сейчас не должно быть глаза! Мы не дикари, и не будем тебя калечить, но от того, что ты заплатил деньги, твое преступление не становится менее ужасным. Я помню в этот момент его умные глаза. Он секунд 30 смотрел на меня с улыбкой, а потом тихо произнес:
— Вау! Где еще есть такая мудрость?

Мы будем помнить Давида Иосифовича как ученого и очень верующего человека. Он был настоящим «бааль тшува».

Раввин Шолом Певзнер
На протяжении почти двух лет я занимался с Давидом Иосифовичем — учил с ним Танию, Рамбама. Казалось, что он подходит к Торе как рационалист — и при этом стремится выйти за пределы своего рационализма. Понятия хасидизма — вера, душа, праведность — то, что мы не ощущаем непосредственно, — вызывали у него серьезные размышления. Он говорил: «Я это не до конца понимаю, но, поскольку это часть традиции, буду изучать и исполнять».
Он много советовался со мной по поводу практики заповедей. Задавал глубокие, серьезные вопросы, на которые не ответишь сходу.
Он пытался осмыслить события своей жизни и найти ответ на свои вопросы в Торе. Чувствовалось, что он стремится обрести целостную картину мира и обрести в этом внутреннее спокойствие.

Со мной, человеком на шесть десятков лет моложе, Давид Иосифович общался без снисходительности, с полным уважением. Был вежлив и внимателен. Передавал приветы и пожелания здоровья семье, настаивал, чтобы я пошел к врачу, если меня что-то беспокоило.

Создавая программу «Бейт-Мидраш» при петербургской Синагоге, я много с ним советовался. Он написал мне подробное письмо с рекомендациями. Главный его совет был таким: надо, чтобы Тора и традиция помогали людям в личностном росте, отвечали на вопросы: как человеку жить, вести себя в разных ситуациях, работать со своими эмоциями. Эти советы мне очень помогли.

Элиэзер, прихожанин Синагоги
На субботней молитве в Синагоге я обычно стоял на одном и том же месте, а передо мной молился какой-то незнакомый человек. Однажды он обернулся и сделал мне замечание за то, что я разговариваю с приятелем во время молитвы. Так мы и познакомились. Понемножку начали общаться по субботам. Давид Иосифович что-то спрашивал меня про вставки в субботние и праздничные молитвы, я подсказывал. А потом я увидел рекламу бизнес-курса Баркана в Синагоге и пришел на занятия. Тут-то я и осознал, что Давид Иосифович — не рядовой прихожанин, а известнейший экономист. Меня поражало то, как он тянулся к новым знаниям, стремился изучать, узнавать и разбираться. Иногда он расспрашивал меня о моей работе, а через какое-то время, подумав, возвращался к этой теме и давал ценные советы. Ему хотелось помочь собеседнику. Он обладал удивительным качеством — вселять надежду в других людей. Наверное, благодаря этому он был таким прекрасным преподавателем и воспитывал таких успешных студентов. Он не скупился на похвалу, старался разглядеть в собеседнике потенциал и часто подсказывал человеку, в каком направлении ему стоило бы развиваться. Истоки этого — в его собственной судьбе. В юности он окончил Корабелку; казалось, что его путь предопределен. Но — редкий случай для советского юноши — имея хорошие перспективы, он решил получить второе образование. Стипендия в экономическом вузе была мизерной, но он не побоялся трудностей и прошел этот путь. Имея такой опыт, он старался видеть в другом человеке не то, каким он является сейчас, а то, каким он должен быть на самом деле.

Мы подружились. В моей жизни был непростой период, и так получилось, что самым близким человеком, с которым я мог поделиться своими сложностями, стал Давид Иосифович, несмотря на более чем 40-летнюю разницу в возрасте. Он приглашал меня на субботние ужины, которые, к сожалению, часто проводил в одиночестве. Я разделял с ним его приготовленную с большим вниманием шаббатнюю трапезу.

Давид Иосифович горячо любил Землю Израиля. Когда он просил меня купить что-то в магазине, то добавлял: «Если есть выбор, бери то, что сделано в Израиле!». Он следил за событиями и радовался всем победам Израиля, в первую очередь экономическим; восхищался израильским технологическим чудом и находил этому явлению свои профессиональные объяснения. Его огорчало, что эти уроки не усваиваются здесь, в России. И да, многие его ученики сумели реализовать свои проекты только за границей.

Он был педантичен, старался досконально разобраться в галахе. С возрастом ему стало сложнее читать, и по его просьбе для него персонально издали Пятикнижие в увеличенном формате. Давид Иосифович уточнил у раввина, можно ли ему делать пометы на полях — читать с карандашом в руках было его многолетней привычкой. Его стремление постоянно узнавать новое на девятом десятке жизни достойно восхищения. Нам стоило бы поучиться у Давида Иосифовича его живому взгляду на мир, непредвзятому отношению к людям и стремлению искать не проблемы, а возможности.

Мойше Трескунов, руководитель Информационного отдела Синагоги
Давид Иосифович запомнился мне сразу, как я его увидел. Кажется, это было в 2002 году. Мы тогда работали в здании на Союза Печатников, он заходил иногда к раву Цви Пинскому — всегда с улыбкой, с большим почтением.

Мы познакомились ближе, когда он предложил раву Певзнеру провести в Синагоге курс по маркетингу. Эти курсы мы проводили несколько лет подряд.

Ему было важно делать какой-то свой вклад в будущее общины. Он рассуждал так: мы поможем бизнесменам развивать их бизнес, и тогда они больше смогут помогать общине.

Мне кажется, именно по этой причине он был резко против того, чтобы сделать эти курсы платными. Ему было очень важно, что он это делает безвозмездно, и никаких денег в этом вопросе нет даже рядом. Курсы были популярны. Мне кажется, на каждом курсе было не меньше 200 участников. Все было подготовлено на высшем уровне: материалы для участников, презентации. Несмотря на «факультативность» этих курсов, Давид Иосифович относился к ним супер ответственно. И от нас, организаторов, тоже требовал максимальной ответственности. Если с нашей стороны что-то было не гладко — ругал.

Несколько лет Давид Иосифович порывался продолжить эти курсы, но у него не складывалось по времени. Он рассказывал, что хочет сделать курсы по этике Торы в бизнесе, что у него есть несколько интересных идей, которыми он хочет поделиться. Говорил об этом мечтательно, много раз в разговорах возвращался к этому намерению.

Мне очень жаль, что я не расспросил его об этих идеях, меня заряжал его оптимизм: обязательно сделаем, просто не сейчас.
Были профессиональные вопросы, в которых он мне помогал разобраться. Он был отличным собеседником, слушал, помогал сформулировать, задавал уточняющие вопросы. Давал ответ, который не был инструкцией, а давал взгляд со стороны, позволял увидеть карту возможностей и выбрать решение. Был потрясающе тактичен.

Последние несколько лет он мне иногда звонил. Его вопросы касались, в основном, правил молитвы, времени их чтения. Переживал, когда что-то пропускал, спрашивал можно ли исправить. Мне кажется, ему нравилось видеть логику ответа, мысль, которая стоит за правилами. И сами правила, и упорядоченность, мне кажется, тоже ему нравились. И еще нравилось, что есть такая площадка для взаимодействия и общения. Я не всегда мог ответить, и сейчас мне очень горько, что он больше не позвонит.