Наступает 12 тамуза – день освобождения Шестого Любавического Ребе из ссылки. О стойкости Ребе и о том, какие уроки можно из извлечь из истории его ареста и освобождения, размышляет главный раввин Петербурга М.-М. Певзнер.

Один из самых сложных вопросов бытия – где найти силы следовать выбранным путем, если сама жизнь ставит перед нами препятствия?

93 года назад 12-13 тамуза (в этом году – 4-5 июля) был освобожден из ссылки Шестой Любавический Ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон.

Он был арестован в 1927 году в Ленинграде, помещен в печально известную Шпалерку и осужден на смерть. Но смертный приговор был заменен на тюремный срок, затем на ссылку в Кострому, а в конце концов Ребе был полностью освобожден. Все пережитое Ребе изложил в своих воспоминаниях «Записки об аресте».

Зять р. Йосефа-Ицхака, Седьмой Любавический Ребе Менахем-Мендел Шнеерсон, комментируя эти воспоминания, подчеркивает: при аресте Ребе принял внутреннее решение – морально не сдаваться, не уступать своим мучителям ни на йоту, сохранять присутствие духа и уверенность в своей правоте.

Ослабевший от голода, болезни и раны (результат побоев в тюрьме), он проявил твердость и непреклонность во время допросов; добился возможности соблюдать все заповеди, находясь в тюрьме.

Это дорого ему обошлось.

Среди пережитых им испытаний – заточение в грязном затопленном карцере, кишевшем крысами и червями, издевательства и побои.

Как-то раз, когда тюремные начальники зашли в камеру, Ребе отказался встать перед ними; отказался даже говорить по-русски – только на идише. Он описывает это в своих воспоминаниях так: «Я твердо решил ни в чем не повиноваться этим слугам дьявола и не обращать на них внимания, как если бы их вообще не существовало».

Его жестоко избили. С елейными речами к нему обратился Лулов – потомок хасидской семьи, ставший прислужником советского режима. Но Ребе продолжал хранить молчание.

Еще один следователь, еврей Ковалев, с силой ударил его в лицо и прошипел: «Мы тебя еще научим!».

И лишь тогда Ребе ответил: «Не знаю, кто кого...»

Ну а потом Ребе вызвали в главную тюремную канцелярию, и среди бумаг он увидел свое «дело». Несколько строк перечеркнуто. Поверх написано «Десять лет каторги на Соловках», и эти слова тоже зачеркнуты. И сверху резолюция: «Выслать на три года в Кострому».

Ребе сказали, что через несколько часов он свободен. Но выяснилось, что поездка в Кострому предполагается в шабат. Ребе категорически отказался и настоял на том, что останется в тюрьме до воскресенья.

Его преданный хасид, реб Михоэль Дворкин, в одночасье собрался, уехал в Кострому, организовал там хедер и начал ремонтировать микву! Так благодаря аресту Ребе в Костроме началась еврейская жизнь.

Но вскоре Ребе освободили и от ссылки.

В одной из своих бесед Ребе сказал, что записал свои воспоминания совсем не для того, чтобы показать, какой он герой. Он хотел преподнести урок жизни каждому из нас.

Иногда на нашем пути возникают препятствия. И тогда нам кажется, что это объективные обстоятельства, которые не дают нам исполнить волю Творца. Но давайте задумаемся: что более истинно и реально: данная Вс-вышним заповедь или вот эти «помехи»?

На самом деле это не какие-то злополучные внешние обстоятельства, а испытания, которые посылают нам Небеса: Вс-вышний проверяет нас на прочность.

Каждый еврей должен понять: когда Б-г хочет, чтобы мы исполнили Его волю, ничто не может нас остановить. По крайней мере, в том, что зависит от нашего выбора и наших действий. Ведь, когда Вс-вышний что-то хочет от человека, Он одновременно дает ему силы это исполнить.

К счастью, в наше время мы не сталкиваемся с такими страшными и грозными обстоятельствами, как это было во времена Ребе. Зачастую наши «враги» – банальные апатия и лень.

Давайте извлечем уроки из истории Ребе. Его поведение перед лицом тяжелейших обстоятельств показывает, что человек может найти у себя достаточно сил, чтобы достойно идти выбранным путем. Наша душа способна светить в любой темноте. Важно это помнить, чтобы максимально тщательно соблюдать заповеди Торы и жить в соответствии с волей Вс-вышнего.

Главный раввин Петербурга М.-М. Певзнер