«...Мы понимали, что рано или поздно нас всех расстреляют. А в 1941 году была еще и очень холодная зима, было крайне тяжело.

Что делать? Мы поняли, что единственное толковое дело – уйти в леса к партизанам. Из истории мы знали, что во время Гражданской войны были партизаны, они казались героями, про них пели песни, про Чапаева, Щорса. Но где-то надо было взять оружие. Где его взять мы не знали. Однажды нас привели на работу на склад, где было много советского трофейного оружия. На этом складе нас заставили делать уборку и чистить оружие. Во время работы я украл обрез и вынес его со склада. Позднее мы создали подпольную группу из 12 человек, которые работали на этом складе. Украли еще оружие и собирались уйти с ним. Наша группа увеличилась до 20-ти человек.

Через местных жителей, с которыми нам удалось наладить связь, стало известно о деятельности партизанского отряда под командованием Маркова. Но до весны 1943 года мы все же находились в гетто, хотя вопрос о побеге постоянно стоял на повестке дня.

И вот, когда в 1943 году растаял снег, мы, разделившись на небольшие звенья по 5 человек, перелезли через колючую проволоку и скрылись в ближайшей роще. Некоторое время мы жили в лесу, наладили связь с местными жителями и с евреями из гетто в Вильнюсе. А в мае, через крестьянина по имени Федул, мы узнали, что с нами готовы встретиться в партизанском отряде «Чапаев». Этот отряд входил в партизанский полк имени маршала Ворошилова, который в свою очередь разделялся на четыре подразделения, которые называли отрядами. Командовал полком Федька Марков, а отрядом «Чапаев» - руководил Сидякин, по кличке «Ясное море». Этот отряд насчитывал примерно 60 человек и действовал отдельно от остальных трех, которые дислоцировались вместе со штабом полка».

«Тогда я был начальником штаба дивизии и сказал, что подумаю. Ведь я сам пережил Холокост, мой воинский долг был выполнен, я принимал участие в трех войнах... Больше 20 лет находился на воинской службе.

Начальником генштаба в то время был Дадо (Давид Элазар). Он просил, чтобы я повременил с выходом из армии до конца его каденции, но у меня уже было твердое решение уйти в отставку и начать новую страницу своей жизни.
С 1972 по 1993 год я был председателем правления Мемориального комплекса Яд Вашем − 21 год. Многое удалось сделать...

Когда я пришел в Яд Вашем, музейная экспозиция размещалась в двух залах. В одном рассказывалось об уничтожении евреев, а во втором о еврейском сопротивлении. И это все. Я подумал, что музей должен быть построен по хронологическому принципу, нужно в корне менять всю структуру, начиная с определения − что представляло собой европейское еврейство и далее до событий до Холокоста, как бы продвигаясь по нарастающей. Я пригласил из США Натана Раппопорта (скульптор, создавший памятник Героям гетто в Варшаве), чтобы он воссоздал и дополнил барельеф на площади Варшавского гетто в мемориале Яд Вашем. После чего главная церемония стала проходить на этой площади. Теперь она всегда проходит именно там.

Кроме этого, был создан Детский мемориал, Долина разрушенных общин (созданная по проекту Липы Яалома и Дана Цура), увековечивающая память о погибших в Холокосте еврейских общинах. Моя идея заключалась в том, чтобы превратить Яд Вашем в такое особенное место, которое обязательно стоит посетить, приезжая в Иерусалим. Мемориал, где есть что-то уникальное, и это не только мрак Холокоста...

Конечно, я занимался и научными историческими исследованиями. Вместе с Исраэлем Гутманом я создал Международный научно-исследовательский институт Холокоста. Я написал много статей, монографий, например, двухтомную энциклопедию Холокоста на территории СССР, это вообще часть огромного 25-томного проекта по истории Холокоста, я писал об операции Рейнхард, о партизанах».