Исаак Романович Штокбант — народный артист России, лауреат множества премий, фронтовик. Театр «Буфф» он создал в 1983 году из своих учеников, которые ныне представляют в его труппе несколько поколений актеров. Его имя занесено в Золотую книгу Санкт-Петербурга.

Его предок по материнской линии был раввином. Сам Исаак Романович регулярно посещал еврейский центр «На Тверской». В интервью нашему изданию он рассказывал об этом так:
«Я вовсе не ортодоксальный человек. Просто так получилось, что я однажды зашел в синагогу и почувствовал себя ‘среди своих’. Евреем среди евреев. Ведь все мое окружение другое, я всю жизнь работаю в русских театрах... Я стал ходить в синагогу каждую субботу. Мои товарищи знают: в этот день Исаака Романовича на работе нет, он молится. Правда, не всегда это выходит. В театре суббота и воскресенье — самые напряженные рабочие дни. И я, помолившись о субботнем покое, зачастую, увы, вынужден после этого ехать к себе в ‘Буфф’, на Заневский проспект. Но я радуюсь тому, что возможность соблюдать шабат есть у других».

В дни Хануки в фойе театра Буфф зажигался светильник, и молодые актеры, не имевшие никакого отношения к еврейству, следили за тем, чтобы огонь не угасал.

Смерть Исаака Романович — огромная утрата для Петербурга, для театра, для еврейской общины нашего города, для всех, кто его знал и любил. Выражаем глубочайшие соболезнования родным и близким Исаака Романовича, его друзьям и поклонникам театра, членам общины «На Тверской». Пусть душа его покоится с душами праведников еврейского народа!

«Их бин юде...»

История времен войны, которую рассказал нам Исаак Романович Штокбант пять лет назад.

«Дело было в 1945 году в Будапеште. Я был лейтенантом войск управления. Мы шли между артиллери-ей и пехотой и корректировали огонь. Мне было девятнадцать лет, и я успел получить орден Красной Звезды. Победу мы встретили в городе Меррццашлаге, в Австрийских Альпах, около Граца, а оттуда нас перебросили в Венгрию. Я помню, как мы шли туда — все уже вперемешку, без всякого порядка: пехота, артиллерия, лошади, везущие орудия... Ведь война закончилась. Нас встречали восторженно, как освободителей, хотя Венгрия еще недавно была союзницей Германии. И вот в Будапеште я увидел необычного человека. Он был худой, бледный, и сказать, что он был плохо одет — значит, ничего не сказать. Он долго смотрел на меня, а потом отозвал меня и стал говорить... Я не знаю, на каком языке. То ли на идише, которого я не знал, то ли по-немецки. По-немецки я немного понимал: учил его в школе. Он сначала долго извинялся, а потом спросил, не еврей ли я. И я ответил по-немецки: ‘Я, их бин юде — Да, я еврей’. Он очень разволновался, взял меня за руку и повел к какому-то дому. Перед ним стояло несколько мужчин, таких же изможденных, оборванных. Он что-то сказал им. И они завели меня в дом, один из них положил руку мне на голову, и они прочитали молитву. Причем читали ее именно надо мной. Как будто они меня благословляли. Я думаю, эти люди выжили в концлагере. И для них важно было, что в этой могучей армии, армии победителей, освободителей тоже есть евреи — с офицерскими погонами, с орденами...»

Полный текст интервью с Исааком Штокбантом читайте тут.