22 мая не стало писателя Филипа Рота. О его значении для еврейской, американской, мировой литературы размышляет Борух Горин – главный редактор издательства «Книжники», осуществляющего проект по изданию полного собрания сочинений Филипа Рота на русском языке.

Филип Рот и еврейская тема

Филипа Рота трудно поместить в формальные рамки. Здесь есть некий идентификационный парадокс: все герои его романов и рассказов – евреи; при этом сам Рот считал себя не еврейским писателем, а американским.

Нет, он не бежал от еврейства – иначе не писал бы о евреях. Но и писателем еврейской темы его невозможно назвать. Для Рота была важна не формальная принадлежность героя к какому-то классу людей: как и любого великого писателя, его интересовал сам человек, он считал одинаково важными все стороны его бытия.

Элиот Эрвитт, 1990. Филип Рот у себя дома в Коннектикуте

И это принесло Роту немало проблем непонимания. После выхода его первой книги «Прощай Коламбус» его назвали «евреем, ненавидящим самого себя». Что было совсем несправедливо: это то же самое, что обвинить Гоголя в ненависти к русскому народу. На самом деле, первые же произведения Рота – «Прощай Коламбус» и «Случай Портного» – показали: его литература не для того, чтобы кого-то хвалить или ругать. Задачей писателя стало, как написал New York Times, «войти в душу американского еврея», изучить его, препарировав его эмоции, страхи и страсти. Уже значительно позже так называемый «роман взросления» превратился в привычный жанр американской литературы. А в 60-е годы Роту не могли простить его удивительную откровенность. И критиковала его в первую очередь американская еврейская общественность: им казалось, что писатель выносит сор из избы. Эти критики уловили главное: Филип Рот – не первый, кто пишет о евреях, но он один из немногих, чьи романы о евреях будут читать все. И действительно, Рот вошел в триумвират главных американских писателей XX века наряду с Апдайком и Солом Беллоу. Но в остальном критики ошиблись: оказалось, что американская, да и любая другая публика ассоциирует героев Рота не с евреями, а с собой. Переживания еврейского закомплексованного подростка – это переживания и любого другого мальчика: техасского, пражского, ленинградского!

Филип Рот в возрасте 10 месяцев

Филип Рот (второй слева) с семьей

Любой, кто читал произведения Рота, переставал замечать национальный колорит и ощущал повествование как то, что принадлежит лично ему. Это и стало отличительной чертой всех романов Рота: неприглядный, казалось бы, персонаж, заставляет читателя полюбить и пожалеть самого себя, найти себя в людях, живущих в других странах, принадлежащих к другому обществу, говорящих на другом языке.

Элиот Эрвитт, 1990. Филип Рот у себя дома в Коннектикуте

Филип Рот с матерью

Сделать невозможное реальным

Рот умел делать невозможное реальным. Его роман «Заговор против Америки», написан в не типичном для Рота жанре «альтернативной истории». Действие романа происходит в довоенной Америке. К власти приходит Чарльз Линдберг – знаменитый американский авиатор, впервые перелетевший Атлантику. Известно, что он сочувствовал нацистам. В реальной истории он боролся с Рузвельтом на выборах и проиграл. А у Рота Линдберг побеждает и становится проводником идей американских фашистов. Постепенно Америка превращается в антисемитскую страну. При этом – важно и характерно! – главы еврейских общин Америки сотрудничают с ним и активно защищают от обвинений в нацизме, несмотря на резервации, которые он строит для евреев. Этот фантастический по сути роман получил премию американского исторического общества как лучший роман об истории Америки! В этом весь Рот: через гротеск и абсурд он приходит к наивысшему реализму. В еще одном романе («Грудь») герой превращается в женскую грудь. Но читатель быстро абстрагируется от изначально кафкианской идеи, поглощенный тем, как этот великий патологоанатом вскрывает самые потаенные стороны человеческой натуры.

Филип Рот первый справа от Давида Бен-Гуриона (в центре)

Писатель, для которого не существовало идеологии

Рот бы невероятно честен и далек от любой идеологии. Одно из самых язвительных его произведений – «Наша банда» – это едкая сатира на Никсона и его окружение. Он всю жизнь был демократом, либералом, что не помешало ему написать «Американскую пастораль» – роман, обличающий «священных коров» американского либерализма – антивоенное движение во время Вьетнамской войны. Для Рота не существовало идеологии – лишь правда в жизни, и неважно, какой сор эта правда вынесет из избы: еврейский, американский или либеральный.

Элиот Эрвитт, 1990. Филип Рот у себя дома в Коннектикуте

Он останется в нашей памяти как великий документалист XX века, писатель, создавший слепок эпохи.

Рот и «Книжники»

Мы издаем Рота уже давно: «Коламбус» увидел свет десять лет назад. Наше издательство обладает эксклюзивными правами на издание Рота на русском языке, и в прошлом году начали выпускать собрание его сочинений.

Почему для нас так важно издавать его произведения? Потому, что творчество Филипа Рота – это то, чего советские евреи были лишены. В 1967 году, когда он был еще молод, в СССР вышла лишь одна его книжка, но на этом все и закончилось. Связано это было и с тем, что Рот открыто осуждал события в Праге, и с тем, что СССР взял резкий курс на антисионистскую пропаганду. Рот с первых книг стал значимым явлением, американская литература без Рота – все равно что русская без Булгакова. И то, что Рота украли у советского читателя, было колоссальным преступлением.

Издавая произведения Рота, мы стараемся восполнить этот пробел, залечить лакуны в мировоззрении наших читателей. Ведь человек, прочитавший Филипа Рота, смотрит на мир совсем иными глазами.

До конца эта задача невыполнима: миновали те времена, когда наше общество было литературоцентричным и стотысячные тиражи разлетались за день. Но мы надеемся, что люди снова начнут читать, лепить себя с помощью литературы, которая является одним из главных творцов человеческого мировоззрения. И здесь важную роль могут сыграть изданные нами книги Филипа Рота, Хаима Граде, Сола Беллоу, Меламуда, Рихлера – писателей, сформировавших еврейский литературный канон.

Уйти с гордо поднятой головой

Филип Рот трезво оценивал не только других, но и сам себя. В конце 80-х – начале 90-х он перестал писать. В немногочисленных интервью последних лет (все их журнал «Лехаим» перевел на русский язык и опубликовал) он объяснил это так: «Писательство – тяжкий труд, у меня уже не так хорошо работает голова, а писать плохо я не хочу».

Элиот Эрвитт, 1990. Филип Рот у себя дома в Коннектикуте

И это удивительно. Рот был относительно здоров, в здравом уме, прекрасно выглядел. Но я ощущал, что он доживает свой век. Так ушел из жизни Леонард Коэн: его последняя песня «Hineni» стала красивым прощанием со слушателем. Столь же красиво простился с читателем и Филип Рот.

Мне вспоминается сюжет из Шолом Алейхема о том, как все местечко завидовало кантору, умершему во время молитвы Неила на Йом Кипур. И Леонард Коэн, и Филип Рот стали удивительным примером того, как можно уйти с гордо поднятой головой. Такой уход – это венец их великолепного творчества, во многом создавшего современную культуру.

Подборку фотографий Филипа Рота из разных источников предоставил Борух Горин