В Фонтанном доме открылась выставка, посвященная классику израильской литературы Наоми Френкель

Любовь, одиночество и творчество – эти три слова характеризуют долгую трудную жизнь классика израильской литературы Наоми Френкель. После прихода Гитлера к власти 16-летняя девочка, влекомая сионистскими идеями, покинула Германию и уехала в Палестину, чтобы работать в киббуце. Для богатой ассимилированной еврейской семьи германских патриотов-интеллектуалов, где Наоми была шестым ребенком, рев нацистов на улицах Берлина: «Когда еврейская кровь потечет с наших ножей...» стали настоящим потрясением.

Фотовыставка Галины Зерниной «Неразгаданная жизнь Наоми Френкель», открывшаяся 4 мая в галере «Сарай» Фонтанного дома Анны Ахматовой, – взгляд сквозь задернутые шторы на жизнь незаурядного человека эпохи.

Галина Зернина

В серии фотографий автор использует прием двойной экспозиции. Коллажи берлинских и израильских пейзажей с проступающими сквозь них архивными фотографиями Наоми Френкель создают ощущение акварельной призрачности и экзистенциальной тревожности.

Наоми Френкель

Выставка организована в рамках совместного проекта профессора педагогики Михаила Эпштейна и фотохудожника Галины Зерниной, посвященного теме внутренней эмиграции и мостов культуры. Предыдущие экспозиции – «Тоска по лучшей жизни» о Януше Корчаке и «Питер. На единой волне» о Иосифе Бродском.

За несколько минут до вернисажа нам удалось побеседовать с автором выставки Галиной Зерниной, ныне живущей в Израиле, но остающейся истинной петербурженкой.

– Галина, вы много лет работали учителем русской словесности и литературы. Как вы стали фотохудожником?

– Это началось очень давно, мой папа любил фотографировать, и первые уроки я получила от него. Снимала в походах, на праздниках, фотографировала детей – незаметно для меня это стало увлечением. Потом закончила несколько курсов и попала к известному преподавателю Елене Викторовне Скибицкой, которая развернула мой взгляд на фотографию в сторону создания художественных образов.

– Как возникла идея проекта?

До отъезда в Израиль я несколько лет работала в частной школе Михаила Эпштейна «Эпишкола», где творческая жизнь била ключом. Когда Михаил приехал в гости в Израиль, у нас возникла идея сделать фотовыставку, посвященную его кумиру Янушу Корчаку. В течение 10 дней мы напряженно думали об этом, Михаил читал мне отрывки из писем и дневников легендарного педагога, а я, закрыв глаза, пыталась представить себе ассоциирующиеся образы. Субстратом для следующего проекта «Питер. На единой волне» стала эссеистика Иосифа Бродского. Он всегда казался мне достаточно фотографичным, и мне захотелось доказать это.

– Как героем следующей выставки стала Наоми Френкель?

– Эту идею нам подали в израильском издательстве «Книга-Сефер», представив Френкель как самую известную ивритоязычную писательницу. К моему удивлению, о ней ничего не было известно не только русскоязычным израильтянам, но и сабрам. Некогда ее произведения изучали в школе, но сейчас она незаслуженно забыта. Пик популярности пришелся на 60-годы, когда вышла ее знаменитая практически автобиографическая трилогия «Саул и Иоанна», повествующая о жизни и быте буржуазных еврейских семей накануне прихода Гитлера к власти и исследующая корни фашизма.

Это произведение было попыткой объяснить многие процессы, происходившие в ассимилированном европейском еврействе. Трилогия недавно переведена на русский язык. Кроме нее, Наоми Френкель написала еще несколько книг – в основном о жизни киббуцев, в которых она прожила почти всю жизнь. Скончалась писательница в 91 год в день своего рождения – 20 ноября 2009 года.

– Сложно было найти фотоматериалы о вашей героине?

– В этом очень помогла биограф и личный секретарь писательницы, ее близкая подруга по службе в спецназе Генерального штаба Ципора Кохави-Рейни. Она написала книгу о судьбе Наоми «Королева в ракушке», переведенную на русский язык. Ципора приняла активное участие в подготовке нашей выставки, предоставила свой фотоархив и разрешила его использовать, финансировала печать выставочных материалов.

– Удалось ли вам встретиться с детьми, близкими, родственниками писательницы?

К сожалению, нет. Наоми, несмотря на то, что у нее трое дочерей, была очень одиноким человеком.

В киббуце она выделялась острым и независимым умом, высокой образованностью, любовью к поэзии Гете и Рильке. Это не могло найти понимания там, где главенствовал культ марксизма и крайних левых взглядов. Тяжесть духовной жизни Наоми осложнялась необходимостью выйти замуж за нелюбимого человека и родить от него детей. Это отразилось на ее взаимоотношениях с дочерьми, которые не понимали душевных страданий матери. Почти в 40 лет к Наоми пришла большая любовь к одному из крупнейших литературных критиков и интеллектуалов Израиля Израилю Розенцвайгу. Но, к сожалению, счастье было недолгим. Через несколько лет Израиль, страдавший болезнью сердца, скончался.

Одиночество Наоми усугубилось до крайнего состояния. Чтобы спасти ее от депрессии, основатель спецназа Генерального штаба Авраам Арнан предложил ей мобилизоваться и работать секретарем. Именно там Наоми подружилась с 20-летней Ципорой, проходившей действительную службу. Девушка стала самым близким человеком для одинокой писательницы, и именно ей впоследствии Наоми завещала все свое творческое и материальное состояние. Это тоже, по-видимому, стало поводом для отчуждения родственников.

– Собираетесь ли вы показать выставку в Израиле и Германии?

Да, в русской городской библиотеке Иерусалима и в Берлине под названием «Наоми через 100 лет», поскольку в этом году как раз исполняется 100-летие со дня ее рождения. Одна из задач нашего проекта – перевод «Саула и Иоанны» на немецкий язык.

На выставке

Елена Севенард

Выставка продлится до 20 мая
Фонтанный дом (Литейный, 53, галерея «Сарай»)
Часы работы выставки и стоимость билетов тут