15 июля исполняется 280 лет со дня сожжения в Петербурге Баруха Лейбова и Александра Возницына. Их казнили за то, что один обратил другого в иудаизм.

15 июля 1738 года на Адмиралтейском острове в Санкт-Петербурге состоялась мрачная церемония, для тогдашней России исключительная: два человека были публично сожжены на костре. Причем это были очень разные люди. Один – еврей-купец. Другой – русский офицер, капитан в отставке.

Почему Лейбов стал миссионером?

Капитанов, морских и сухопутных, жители столицы видели немало, евреев – меньше. В допетровские времена въезд в Московию был им совершенно закрыт – за исключением, конечно, выкрестов. Целые кланы крещеных евреев из Смоленска, переехавшие в 1656 году в Москву, сыграли важную роль в русской истории: достаточно вспомнить хотя бы петровского вице-канцлера Петра Павловича Шафирова или братьев Веселовских. Выкрестом (по происхождению португальским сефардом) был и первый полицмейстер нашего города Антон Мануйлович Девиер, которому недавно поставлен памятник на улице Марата. Но евреев, верных своей религии, при Петре (и первых его преемниках) в столичные города по-прежнему не допускали – за редкими исключениями.

Положение отчасти изменилось при Анне Иоанновне и Бироне. В Курляндии, откуда они прибыли в Петербург, было многочисленное еврейское население; Анна и ее фаворит привыкли пользоваться помощью еврейских купцов, ростовщиков и факторов (торговых посредников). В Петербурге сотрудником Бирона стал Исаак Леви Липман, занимавший специально для него учрежденную должность обергофскомиссара. (Многие преувеличивали политическое влияние этого ловкого и энергичного купца, считали его чуть ли не «серым кардиналом» при Бироне. Это, конечно, едва ли соответствует действительности). Вслед на Липманом в столицах стали появляться и некоторые его единоверцы. В их числе был и смоленский купец Борух Лейбов.

И вот на девятом году правления Анны Возницын был признан виновным «в принятии жидовской веры», а Борух Лейбов «в превращении его чрез прелестные свои увещания в жидовство». Что же заставило капитана совершить столь необычный поступок и что заставило купца Лейбова пойти не только против законов Российской империи, но и против традиций иудаизма, не признающих миссионерства?

Российские евреи. Гравюра начала XIX века. Взято с портала Lechaim.ru

Метаморфоза Возницына: болезнь или осознанный выбор?

Рассмотрим внимательно биографию Возницына. Выходец из старинного и знатного рода (его дядя был видным дипломатом), он родился в 1701 году, закончил Морскую академию, служил на флоте гардемарином, потом мичманом, потом вдруг переведен в конную гвардию, потом возвращен на флот в чине капитан-лейтенанта, но спустя несколько лет уволен «за незнанием действительного морского искусства» (несмотря на профильное образование!) и вновь направлен в сухопотные полки. С 1733 года Возницын болел, причем болезнь, по свидетельству врачей, сопровождалась периодическим помутнением сознания. В 1736 он был уволен в отставку и поселился в Москве.

Не были ли связаны поступки Возницына с его неуравновешенностью? Конечно, хочется думать иначе, хочется считать «превращение» капитана сознательным, осмысленным выбором. Тем более что Возницын был одиночкой лишь в свою эпоху и в своем сословии. Вообще-то в русской истории много примеров подобной духовной эволюции. Думающие о смысле жизни и о религии люди часто обращали внимание на еврейские истоки Библии – и это приводило к появлению «иудействующих» сектантов, таких как субботники. Некоторые из этих сектантов (например, «ильинцы») постепенно пришли к настоящему иудаизму и вошли в состав еврейского народа.

Синагога в Зверовичах и другие «преступления» Лейбова

Что касается Боруха Лейбова, то он принадлежал к числу евреев, которые еще при Петре переселились (пользуясь попустительством губернатора) в Смоленскую губернию. В 1722 году против Боруха было выдвинуто весьма серьезное обвинение: он основал синагогу в деревне Зверовичи, а когда священник отец Авраамий пытался воспрепятствовать этому, Борух якобы «проломил ему голову» и «держал его в железах», отчего несчастный священник и испустил дух. Удивительно, что дело было закрыто и Борух не понес наказания. Видимо, священник все же умер от каких-то других причин. Но в любом случае человеком Борух был не только ученым, но и решительным, может быть, через меру. Такой мог и пойти против правил.

Донос «преданной» супруги

Если верить материалам дела, Возницын и Борух познакомились в Москве. Вместе с новым приятелем капитан ездил в Польшу. По возвращении жена Возницына приметила у мужа «странности» (не ходит в церковь, ест не все блюда)... и донесла в Сенат.

Под пыткой Возницын и Борух признались в своем «преступлении». Юстиц-коллегия хотела продолжать «копать»: а вдруг это было не единичное «превращение в жидовство», вдруг кто-то еще оставил православную веру? Но тут вмешалась сама императрица. Собственным указом она велела закончить дело за полной ясностью, а Боруха и Возницына в назидание другим сжечь. Возможно, она опасалась, что в поле зрения попадут какие-то коммерческие дела Бирона и Липмана, о которых не стоило знать посторонним.

«Надо Библии отбегать как можно»

Сожжения «еретиков» и «раскольников» (в основном старообрядцев) были нормой во времена царей Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, царевны Софьи. Но при Петре подобное прекратилось, хотя соответствующих церковных и светских законов никто не отменял. Жесткостей было не меньше, но в другом роде. А о сожжении «жидовствующих» новгородских еретиков в 1504 году давно уже никто не помнил. Так что «аутодафе» в испанском средневековом духе произвело на современников впечатление.

Вот строки крупнейшего поэта того времени Антиоха Кантемира, из его «Шестой сатиры». Некий выведенный поэтом «невежда» из простонародья говорит следующее:

«Как, – говорит, – Библию не грешно читати,
Что она вся держится на жидовской стати?
Вон де за то одного и сожгли недавно,
Что, зачитавшись там, стал Христа хулить явно.
Ой нет, надо Библии отбегать как можно,
Бо, зачитавшись в ней, пропадешь безбожно».

В примечаниях Кантемир прямо указывает, что речь идет о деле Возницына.

Видимо, это не фантазия поэта. Костер на Адмиралтейском острове в самом деле так испугал православных людей, что некоторые боялись читать Библию, чтобы не заразиться «жидовским» духом.

В самом «возницынском» деле по-прежнему много неясного. Единственный источник информации – полученные под пыткой в Тайной Канцелярии показания обвиняемых. В конце концов, возможен и оговор, и самооговор.

А потому остается почва для домыслов. Писатель Леонтий Раковский, написавший в 1934 году роман «Изумленный капитан», придумал многое: и политические интриги, и сложные денежные дела, и любовь Возницына к Софье – еврейской девушке, в детстве крещеной и воспитанной в монастыре, но помнящей о своем происхождении... Роман хороший, но это роман. О подлинных деталях «возницынской» истории можно только гадать.

Валерий Шубинский

Благодарим историка Валерия Юльевича Гессена, подавшего нам идею подготовить и опубликовать эту статью.