Все проекты
Общину поддержали 29719 раз

Неканоническая история Ребе Йосефа-Ицхака Шнеерсона

Неканоническая история Ребе Йосефа-Ицхака Шнеерсона

История Ребе Йосефа-Ицхака Шнеерсона, чье освобождение мы празднуем 12 тамуза (в этом году – 10 июля) достаточно известна. Переезд в Ленинград, подпольная религиозная деятельность, конфликт с «официальной» еврейской общиной Большой Хоральной Синагоги, арест и приговор, освобождение, отъезд из СССР… Мы попросили историка Михаэля Бейзера остановиться на ключевых моментах этой истории и дать свою, «неканоническую» интерпретацию известных событий.

Назад в Любавичи или вперед в Ленинград?

Во время Первой мировой войны, 1915 году ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон вместе со своим отцом, Пятым Ребе, рабби Шоломом Дов-Бером, покинул Любавичи и переехал в Ростов. В 1920 году Пятого Ребе не стало, и р. Йосеф-Ицхак (Раяц) стал Шестым Любавическим Ребе.

ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон

После окончания гражданской войны нужно было решать, где жить и действовать дальше. И Ребе Йосеф-Ицхак, человек весьма энергичный, прозорливый и харизматичный, принял решение – не возвращаться в Любавичи, исконную резиденцию хабадских Ребе. Ехать в Ленинград. Я думаю, что такое решение было воистину революционным. Все-таки до этого момента хасидские цадики были лидерами провинции. Но Ребе внимательно наблюдал за тем, что происходит. Он видел, что идет советская власть, что происходит большая миграция евреев из местечек в крупные города. А раз переезжают последователи, то должен переехать и Ребе. Р. Йосеф-Ицхак полагал, что в большом городе будет легче поддерживать религиозную жизнь. В Любавичах любой бюрократ, любой местный царек мог сделать с ним все, что угодно. А Ленинград – это недавняя столица. Здесь иностранцы, здесь дипломаты, возможность связаться с заграницей, получить помощь от Джойнта. Можно провести параллель: диссидентское движение 1970-х было в Москве, но не могло быть в Жмеринке – не потому, что там не нашлось бы смелых людей, а потому, что механизм подавления работал сильнее. В Москве были дипломаты, иностранные представители, и заставить человека замолчать было намного сложнее.

Полагаю, что Шестой Ребе сумел возглавить религиозную жизнь в СССР именно потому, что ему хватило дальновидности перебраться в Ленинград. Если бы он остался в Любавичах, это был бы конец всему.

Иудаизм для нерелигиозных и отошедших от религии

Второй важный момент. Ребе видел, что из-за революции в России происходит мощная модернизация общества. Причем евреи меняются даже быстрее, чем все остальные. И выражалось это не только в отходе от религии. Для множества евреев заменой религии стала революция. Бороться с неверием и распадом морали всегда проще: людям предлагается альтернативное видение мира, вера, нормальная жизнь. А вот если вера борется с другой верой – а многие евреи были убежденными людьми, верящими в революцию, как в Б-га, – это гораздо трудней… Ребе Йосеф-Ицхак понимал, что люди сильно изменились, и что строить религиозную деятельность изоляционистски не получится. Традиционно в ортодоксальных общинах придерживались такого подхода: если ты отошел от религии – значит мы тебя не считаем за своего и заниматься тобой не будем. Современный Хабад в этом смысле придерживается противоположных позиций. И началось это, я думаю, именно тогда – в 20-е годы, при Ребе Йосефе-Ицхаке. Кружки, основанные им по всей стране, были рассчитаны на молодежь, студентов, которые никогда не изучали Тору, имели светское образование, работали или учились в советских учреждениях. Почему сегодня представители Хабада сидят в университетских кампусах в США, общаются со студентами, почему в хабадскую синагогу может прийти совершенно нерелигиозный человек, и с ним будут возиться? Это не характерно для харедим. Но в Хабаде это было заложено именно тогда, с революцией в российском обществе.

И это коснулось даже семьи Ребе. Мы знаем, что Седьмой Любавический Ребе Менахем-Мендел Шнеерсон в свое время готовился к светской карьере, хотел работать инженером.

Р. Йосеф-Ицхак и ЛЕРО. О чем был спор?

Известный конфликт между Р. Йосефом-Ицхаком и «официальной» Ленинградской религиозной еврейской общиной (ЛЕРО) в хабадской литературе, на мой взгляд, описан несколько односторонне. Председателя ЛЕРО Льва Гуревича обвиняют в ангажированности, в том, что он агент ГПУ. Давайте разберемся в сути и подоплеке этого конфликта.

Когда в 1924 году р. Йосеф-Ицхак приехал в Ленинград, перед ним стояла сложная задача. Ему нужно было не только создавать сеть хедеров и ешив, доставать на это деньги, но и выстроить отношения с местной еврейской общиной. Это было совсем не просто.

Представьте себе Ленинградскую еврейскую общину того времени. Это была настоящая столичная община: большая, уверенная в себе, могущественная, амбициозная. ЛЕРО была официально зарегистрирована, имела определенные полномочия – например, руководители общины могли обращаться в армию и флот с просьбой освободить еврейских солдат и моряков на Песах. В руководстве общины были хорошо образованные, обеспеченные люди. Одевались они по-светски. Председатель ЛЕРО Лев Гуревич был юристом, хорошо разбирался в том, что происходит в коридорах власти. Большая Хоральная Синагога была миснагедской, ее главный раввин Каценеленбоген был «литваком». Хабадники в правлении тоже были, но в меньшинстве; на них смотрели свысока. (Первым хабадским раввином в ленинградской Синагоге стал Глускин в 1934 г.). К миснагедам примкнули сионисты, видевшие в Синагоге единственный легальный оплот, где еще можно хоть что-то сделать. Сионисты и миснагеды в стиле «модерн-ортодокс» – так выглядело правление ЛЕРО.

Раввин Давид Тевель КаценеленбогенРаввин Давид Тевель Каценеленбоген

И вот в Ленинград приезжает 40-летний, очень энергичный хабадский лидер, р. Йосеф-Ицхак Шнеерсон. Он не мог принять того, как обстоят дела в «полусветской» общине ЛЕРО. Как это – люди, не соблюдающие дома кашрут, решают вопросы организации кошерного питания? Как это – евреи, бреющие бороды, одевающиеся по-европейски и не соблюдающие шабат, представляют общину перед властями? Сегодня такого рода общины существуют во всем мире, но для человека, приехавшего из черты оседлости, такая модель общины казалась немыслимой. Такой вот культурологический конфликт.

Было даже собрание, на котором представители Хабада требовали сменить правление ЛЕРО и заявили о том, что в противном случае готовы выйти из состава общины. В самом деле, впоследствии действительно появилась альтернативная хабадская община, которую возглавил посланник Ребе Шимон Лазарев.

В 1924-25-е годы власть еще заигрывала с религией. И ЛЕРО, глава которой, Лев Гуревич, работал в наркомате, была гораздо ближе и понятнее властям, чем совсем уж чужой Хабад.

В те годы многие религиозные лидеры бежали из России, кто куда мог. Но раввин Каценеленбоген остался. И Ребе остался. Каценеленбоген был уже старым человеком, он считал, что некрасиво оставлять своих прихожан. Ребе же остался, потому что рассчитывал на то, что можно нелегально поддерживать религию. Он боролся с очень серьезным врагом. Он не победил – победить советскую власть было невозможно – но продержался 5 лет и, безусловно, отдалил полный крах религиозной жизни.

«Лакмусовой бумажкой» идеологического конфликта между Ребе и ЛЕРО стала инициатива со стороны Гуревича – созвать съезд еврейских общин. Ребе выступил категорически против этого съезда.

В чем сущность этого противостояния?

Гуревич считал, что действовать необходимо легальными методами – использовать в своих целях советский закон, а не пренебрегать им. Он считал правильным созвать съезд, чтобы оказать давление на власть, показать власти, что евреи – организованны, что они – сила, и что они должны быть услышанными. ЛЕРО не хотели быть подпольщиками.

Ребе же, в свою очередь, не желал иметь дела с советской властью. Он был убежден в том, что легальные механизмы работать не будут. Собирая съезд и борясь за легальные права, община неминуемо должна раскрыться властям, показать свою подпольную сеть и уже дальше играть по навязанным им правилам.

В этом и заключалось основное идеологическое поле конфликта.

Поворотный пункт произошел в 1927 году. Сталин решил, что «мягкая» борьба с религией не помогает. А Ребе давно находился под пристальным вниманием властей. В ЛГПУ Ребе уважали и считали серьезным врагом. Приведу несколько курьезный пример. Председатель ОЗЕТа (Общество землеустройства еврейских трудящихся) Юрий Ларин, человек, близкий к Сталину, написал брошюру против антисемитизма, где были такие слова: «Мы против Шнеерсона – мы за Ленина». Говорящее противопоставление! А в обвинительном заключении по делу р. Йосефа-Ицхака сказано: «Ребе – это один из столпов еврейского религиозного движения ортодоксов-хасидов». Понятно, что, как только власти взяли курс на полное подавление религиозной жизни, первыми «прихлопнули» именно хасидов, а не ЛЕРО. Как раз потому, что ЛЕРО не хотели потерять летигимность и не переходило определенных границ. Правда, через 2 года настал черед ЛЕРО…

Дело РебеДело Ребе. Обложка. Документ предоставлен Санкт-Петербургской еврейской общине архивом ФСБ при содействии раввина Ифраха Абрамова

А был ли смертный приговор?

Принято считать, что Ребе вынесли смертный приговор. Затем этого приговор заменили на 5 лет заключения, потом – на трехлетнюю ссылку в Кострому, а потом и этот приговор был отменен.

Ордер на арест РебеОрдер на арест Ребе. Документ предоставлен Санкт-Петербургской еврейской общине архивом ФСБ при содействии раввина Ифраха Абрамова

Надо сказать, что в деле Ребе смертного приговора нет. Я не стал бы категорически утверждать, что его там и не было. В архивах практиковалась «двойная нумерация» (то есть, документ по какой-то причине изымают, а затем все страницы перенумеровывают заново). В деле Ребе каких-то листов явно не хватает. И из самой статьи выводы сделать нельзя – 58-я статья могла означать и три года в заключении, и расстрел.

Но все же я склонен думать, что смертного приговора не было. В конце концов, это был 1927, а не не 1937 год, вероятность вынесения смертного приговора религиозному лидеру в те годы была крайне низкой. Да, в 1922 году расстреливали священников, пытающихся собрать средства в пользу голодающего Поволжья. Но к раввинам отношение было гораздо более мягкое – они не представляли опасности. Например, в 1921 году был суд над руководителями хедера в Витебске. Суд был громкий, а наказания – небольшие. Когда был суд над главами ЛЕРО, всем дали не очень существенные сроки. Это уже потом начались серьезные репрессии.

Моя версия такова. Естественно, на Шпалерке с Ребе вели себя по-хамски. На него кричали, оскорбляли, могли вполне сказать: «Да я тебя завтра к стенке поставлю», или просто выхватить наган и закричать: «Пристрелю!». Но это было не более чем «манера общения». Но Ребе, неискушенный в общении с ГПУ, мог принять эти слова за чистую правду.

Но если бы кто-нибудь принес заключение со смертным приговором Ребе, это была бы настоящая сенсация!

Также читайте на эту тему:
Валерий Дымшиц. Особый случай. О феномене Хабада


Вконтакте

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину