О том, как устроен новый электронный архив, что такое эго-документы и при чем тут советское печенье, мы говорим с руководителем проекта Галиной Зелениной.

Автобиография дедушки – исписанная бисерным почерком школьная тетрадь... Бабушкины мемуары с розами на обложке… Часто эти документы хранятся как реликвия, но не выходят за пределы семейного архива. А ведь содержащиеся в них сведения могут быть интересны множеству людей! Созданию электронного архива так называемых эго-документов (дневников, мемуаров, писем) посвящен новый проект с замечательным названием «Земелах». 

«Нас как читателей и исследователей интересуют любые стороны советского жизненного опыта…, но прежде всего явления именно еврейской советской жизни: традиционный уклад в детстве, религия и отказ от нее, еврейские имена и языки, рефлексия о своем еврействе и антисемитизм, еврейский круг чтения и общения, а также основные еврейские «места памяти»: исход из местечек и антирелигиозная кампания на еврейской улице, Холокост и антисемитские кампании позднего сталинизма, Шестидневная война и интерес к Израилю, эмиграция и постперестроечное еврейское возрождение», – говорится на сайте проекта.

На сайте есть возможность поиска по фамилиям, локациям, упомянутым организациям, а также система тематических тегов (например, «Дело Бейлиса», «Еврейские колхозы», «Ленинградское самолетное дело»). 

Проект поддерживается грантом Еврейского музея и центра толерантности. 

Подробнее о проекте «Земелах» мы поговорили с его руководителем, кандидатом исторических наук, доцентом РГГУ и ст. научным сотрудником ШАГИ РАНХиГС Галиной Зелениной. 

Галина Зеленина  

- Как возникла идея проекта?
 
Пожалуй, можно назвать несколько отправных точек. Лет десять назад мне довелось работать с большим корпусом интервью: несколько коллекций, суммарной численностью около 800 текстов, и я с помощью подручных средств пыталась создать какую-то рубрикацию или предметный указатель. Чтобы при потребности прочитать, скажем, про свадьбу, развод или брис не нужно было бы делать поиск по всем папкам, просматривая десятки, если не сотни, файлов, и обнаруживать, что речь идет о комедии «Свадьба в Малиновке», разводе караула у вечного огня и «абрисе» в картографии. Я красила тематические фрагменты в разные цвета, создавала описи, но все это было трудоемко и не слишком удобно. То есть первое – это ощущение потребности снабдить большой корпус однотипных текстов тематической разметкой и возможностью поиска по тематическим тегам. 

Второе: я давно наблюдаю обилие и непристроенность разнообразных еврейских эго-документов. Одним везет больше, другим меньше. Одни выходят малым тиражом, но в твердой обложке и с многостраничными вклейками с семейными фотографиями, другие публикуются с комментариями в академических сборниках, третьи – в интернете, лучше или хуже, четвертые прозябают на антресолях или перемещаются на полки архивов общин или музеев. Текстов много, они зачастую теряются или лежат без дела, не получая того внимания, которого заслуживают, соответственно, одна из задач – сохранение: текстов и памяти об их авторах и героях. При всех своих различиях эти тексты имеют площадь пересечения – они отражают опыт жизни евреев в Советском Союзе, а потому имеет смысл их собирать и изучать в совокупности, при помощи вот этого инструмента – тематической разметки. 

И наконец, выкристаллизовалась эта идея у меня пару лет назад, когда мы сидели спина к спине с Мишей Мельниченко, инициатором и руководителем проекта «Прожито», тогда еще исключительно дневникового, в архиве Центра изучения Восточной Европы в Бремене. Мне там встретились некоторые увлекательные эго-документы, например, многотетрадный дневник искусствоведа Игоря Наумовича Голомштока, где еврейский компонент невелик, подспуден, и все же его можно обнаружить при внимательном чтении. И я подумала, что существование «Прожито» – проекта, претендующего на охват всех и вся, отнюдь не лишает смысла создание отдельного корпуса еврейских дневников, писем, мемуаров и изучение их общих тем и мотивов. 

- Вы говорите об эго-документах. Давайте поясним, что это такое? Что считается эго-документом, а что таковым не является?

- Под эго-документами (в отечественной историографии принято называть этот тип источников «источниками личного происхождения», можно также говорить об «автобиографических текстах») мы понимаем то же, что и изобретатель этого термина, голландский ученый Прессер: эго-документы – это «исторические источники, в которых исследователь сталкивается с “я” как с одновременно пишущим и присутствующим в тексте субъектом описания». Иными словами, это тексты, непосредственно – без беллетризации – отражающие жизненный опыт своего автора и изложению этого опыта преимущественно посвященные. Это может быть фрагментарный, повседневный опыт, фиксируемый в дневниках или письмах, а может быть жизненная траектория в целом, описываемая в автобиографиях, мемуарах. В категорию эго-документов могут попадать и другие жанры, скажем, семейная история, построенная не на документах, а на персональном опыте общения с родственниками, эссе, в которых та или иная тема подается именно сквозь автобиографическую призму, какие-нибудь школьные, девичьи или дембельские альбомы, содержащие личные истории.

Страница из переписки Раисы Барац с матерью

- К кому проект «Земелах» обращен? Кто «пользователь» конечного продукта?

Кто угодно – от родственников мемуаристов, которые ценят сохранение памяти о своей семье и с интересом читают соседние мемуары, до исследователей, которым как раз может пригодиться аналитический инструментарий.

Изображение предоставлено проектом «Земелах»

- Важен ли для проекта фотоматериал, или он играет второстепенную роль?

Второстепенную относительно текстов, но все равно важную. Фотографии не всегда есть в наличии, но если есть, мы стараемся загружать их в максимальном количестве. Они, безусловно, способствуют выполнению первой задачи, коммеморативной, а зачастую содержат информацию, значимую для исследователей.

- Как происходит процесс поиска и сбора материалов?

Поиск и сбор материалов происходит всеми возможными способами – через знакомых, через общины, через частные и государственные архивы, – но не так активно и быстро, как хотелось бы, потому что ни для кого из участников проекта он не является основной работой и, соответственно, сил и времени не хватает. Если членам вашей общины, вашим читателям есть что нам предложить, мы будем рады – взять, расшифровать, опубликовать. 

Изображение предоставлено проектом «Земелах»

- Верифицируются ли материалы? Или документ важен сам по себе как свидетельство конкретного человека, даже если приводимые им факты ошибочны?

Да, конечно, источник всегда важен сам по себе. Бывает, что издатели мемуаров своих родственников склонны «улучшать» текст, подвергать его литературной редактуре, делать факт-чекинг и исправлять ошибки, но при академической публикации источника это недопустимо. Особенности языка и стиля, ошибки – все это тоже свидетельства: автор мог что-то позабыть, чего-то не знать, а мог и намеренно искажать факты, задача исследователя не исправлять, а интерпретировать. 

Наша работа с источником, впрочем, далека от археографической. Мы позволяем себе минимально вторгаться в текст, исправляя явные описки/опечатки, и не комментируем ни ошибки, ни малоизвестные реалии, ни иные места, требующие комментария, просто потому что на это пока нет ресурсов. 

Изображение предоставлено проектом «Земелах»

- Кто придумал такое замечательное название, есть ли за этим какая-то личная история?

Название придумала технический директор проекта Анастасия Глазанова. С печеньем каждого, вероятно, связывает личная история, вряд ли, впрочем, поддающаяся пересказу. А общая история такова, что земелах – одно из немногих еврейских блюд, в данном случае – видов выпечки, которое изготавливалось в Советском Союзе промышленным способом, описывалось в ГОСТ и вот, например, в «Товарном словаре» 1957 года выпуска. Там в разделе «Восточные сладости», объединяющем «кондитерские изделия, получившие наибольшее распространение в странах Ближнего и Среднего Востока», среди «курабье персидского», «кяты ереванской» и «шамахинских мютак» фигурируют земелах, кихелах, файн-кухен, тейглах и цукерлекэх, явственно выделяясь своими отнюдь не восточными морфемами. Но ни слова о евреях-ашкеназах. Причем ссылается эта статья на брошюры с технологическими инструкциями по производству кондитерских изделий 1937 и 1940 годов, где речь идет о «восточных и еврейских сладостях». Такая вот cancel culture, если угодно.

Изображение предоставлено проектом Земелах

- Расскажите, пожалуйста, о команде проекта (видим, что там есть Орли Кноп из еврейской общины Петербурга!)

Наш технический директор Анастасия Глазанова, сотрудник иерусалимского Архива истории еврейского народа, сумела придать четкую форму моим не слишком внятным пожеланиям, понять, как нам плести это тематическое сито, сквозь которое затем просеивать тексты, и пригласила программиста Орли Кноп, и та это сито сплела, добавив к нему необходимые ручки, ободочки и прочие аксессуары. Дмитрий Флитман следит, чтобы оно все работало, Наталья Киреева – чтобы мы все работали. Лея Барбараш виртуозно расшифровывает самые «врачебные» почерки, Дарья Михайлова насобирала нам немало разных эго-документов и спорадически находит новые залежи, а Мария Коковкина скрупулезно размечает тексты. 

- Каким вы хотите видеть проект в идеале?

Тысячи оптимально размеченных еврейских дневников и мемуаров со всех концов Советского Союза, позволяющие в разных направлениях анализировать советский еврейский опыт. Сотни описаний того, как покупали мацу и рассказывали детям библейские истории, что думали об интернационализме и как видели светлое будущее, о чем говорили во время дела врачей и как читали газеты во время Шестидневной войны. Это базис, а приятной надстройкой будет картографическая привязка всех локализуемых фрагментов, чтобы можно было водить курсором по карте шестой части суши и читать о том, как прогуливались евреи по Кобылянской в Черновцах, как селились большими семьями в московских пригородах, как ленинградские студенты прятались от стукачей под сводами Большой Хоральной Синагоги, как минские отказники 9 мая собирались в «яме», а рижские – в Румбульском лесу, как провожали в Шереметьево и сидели у самовара в Малаховке.

Если у вас есть материалы, которые вы хотели бы предложить проекту «Земелах» (мемуары, дневники и т.д.), пишите: [email protected].

Читайте также:

Воспоминания о раввине Глускине