Постой, паровоз…

Д-р Валерий Дымшиц рассказывает о том, как связаны между собой евреи и железные дороги

Есть несколько вещей (например, водка, деньги, швейная машинка, книга и т. д.), которые в массовом сознании являются символами еврейского народа. В этом ряду, несомненно, паровоз.

Паровоз и еврей появились на общероссийской сцене одновременно и в результате одних и тех же исторических причин – великих реформ Александра II.

Отмена крепостного права вместе с появлением свободной прессы и соревновательным судебным процессом открыли путь к развитию капитализма в России. Драйвером новой экономики стали железные дороги, что впервые позволило связать огромную страну воедино. Производство локомотивов и рельсов потянуло за собой добычу угля, металлургию, банковское дело и т. д.

Одновременно с экономическими преобразованиями правительство в еврейском вопросе перешло от политики полной сегрегации к политике «частичной эмансипации». Полноту прав получили лица с высшим и средним специальным образованием, а также купцы первой гильдии, то есть очень богатые люди. Инженеры и техники строили и эксплуатировали железные дороги, подрядчики управляли процессом строительства, банкиры инвестировали в строительство железных дорог.

Евреи – строители железных дорог

В XIX веке евреи во всем мире любили строить железные дороги. Ротшильды, братья Перейра, Гирш покрыли сетью железных дорог всю Европу. Потом их активность пришла на территорию России. Но, как уже было сказано, вскоре в России появились свои кадры финансистов, тоже, преимущественно, еврейских.

«Щит четвертчастный. В первой и четвертой лазуревых частях золотой лев с червлеными глазами и языком, держащий в лапах три серебряные стрелы. Во второй и третьей золотых частях червленое крылатое колесо».

Это герб Поляковых, возведенных в дворянское достоинство за крупные благотворительные пожертвования. Поляковы были одним из самых богатых еврейских (и не только еврейских) семейств в России. Крылатое красное колесо прямо указывает на инвестиции в строительство железных дорог.

Поляковы занимались множеством разных дел, но ближе всех к нашей теме Самуил Соломонович Поляков (1837 – 1888). Он построил на Украине и в южной России шесть железнодорожных веток. С. Ю. Витте, сам начинавший свою карьеру в еврейской железнодорожной фирме, назвал С. С. Полякова одним из «наиболее прославленных железнодорожных тузов». Одним из, но не единственным: были еще и И.С. Блиох, и М. А. Варшавский и многие другие. Но Поляков, несомненно, был самым из них успешным и знаменитым.

Самуил Поляков не только строил железные дороги, но и создавал для них кадры: основал на свои деньги железнодорожные училища в Ельце и в Харькове. Был одним из основных жертвователей при строительстве петербургской Хоральной Синагоги. Так что можно сказать, что наши вокзалы знакомы с нашей Синагогой «через одно рукопожатие». Поляков вообще любил основывать всякие школы, не только железнодорожные (уместно вспомнить, что и синагога – тоже школа: бет-мидраш, шул – на идише, школа – по-польски). В 1875 году на его средства в Ельце была построена классическая мужская гимназия, в которой впоследствии учились знаменитые русские писатели И. А. Бунин и М. М. Пришвин.

Но не только это связывает железные дороги с литературой, в том числе еврейской.

Идишланд на колесах

Железные дороги были символом нового времени, прогресса, капитализма (со всеми его плюсами и минусами) в России, и именно в этом качестве их осваивала литература. Например, Л. Н. Толстой, у которого с прогрессом были сложные отношения, их терпеть не мог. (Он и героев казнит с помощью чугунки, и сам умирает на ее обочине.) Другие авторы смотрели на железную дорогу с интересом, как на символ новой жизни.

Лучше всех почувствовал роль железной дороги в жизни евреев – народа мобильного, склонного куда-нибудь все время ехать по делам, а иногда и без всякого дела – наш главный национальный писатель Шолом-Алейхем.

«Дедушка еврейской литературы» Менделе Мойхер-Сфорим описывает в романе «Путешествие Вениамина Третьего» вымышленное местечко Тунеядовку – собирательный образ местечек черты оседлости. Дело происходит в середине XIX века, и отрезанность Тунеядовки, а вместе с ней всех местечковых евреев вообще от благ цивилизации характеризует одна фраза: «Тунеядовка – маленький городок, заброшенный уголок, в стороне от почтового тракта, почти отрезанный от мира».

Шолом-Алейхем – писатель следующего поколения – видит таким критерием прогресса уже не почтовый тракт, а железную дорогу. В его Касриловке (рассказ «В маленьком мире маленьких людей») о железной дороге сказано вот что:
«Жители Касриловки долгое время не знали и о нашей обыкновенной железной дороге, слышать не желали, верить не хотели, что где-то на свете существует поезд. <…>. Пока не случилось, что одному касриловцу понадобилось в Москву. <…> Он толком дал им понять, каков из себя поезд, изобразил на бумаге, как вращаются колеса, а труба свистит, и вагон летит, и евреи едут в Москву… Маленькие люди его выслушать выслушали, для виду утвердительно покивали головой, но про себя смеялись от всей души и говорили: «Что же получается – колеса вертятся, труба свистит, вагон летит, евреи едут в Москву и – возвращаются назад…»

Конечно, Касриловка в начале ХХ века – уже анахронизм, заповедник этнической экзотики, а для самого писателя – железная дорога «обыкновенная» и «наша».

В девятисотых годах Шолом-Алейхем создает цикл из двадцати новелл «Железнодорожные рассказы». (На русский язык переведены, к сожалению, только девятнадцать, один из рассказов не был пропущен советской цензурой по идеологическим соображениям.) Все они представляют собой записи, якобы сделанные неким коммивояжером (профессия в равной степени еврейская и связанная с бесконечными поездками) во время его путешествий третьим классом.

С появлением железных дорог вся Россия «поехала», и в наибольшей степени «поехали» ее западные окраины, где и плотность населения, и экономическая активность были выше. Для Шолом-Алейхема вагон третьего класса – это Касриловка, вставшая на колеса и начавшая движения, но не утратившая от этого своей «касриловской» сути.

«Если вы едете третьим классом, тут вы как у себя дома. Вы тут моментально знакомитесь со всеми. Все знают, кто вы, куда едете, чем занимаетесь; а вы тоже проведали обо всех — кто они, куда едут и что делают. Ночью вам незачем спать, потому что у вас есть с кем поговорить. Столько счастливых лет мне, сколько раз случалось, что из таких вот разговоров с совершенно чужим человеком выгорит дельце, сосватаешь кого-нибудь или просто узнаешь что-нибудь полезное для тебя. <…>

Если вы утром в третьем классе спохватились, что у вас нет талеса и филактерий, – не волнуйтесь: стоит только захотеть, и вас обеспечат всем этим немедленно».

Касриловка, как проницательно подметил израильский литературовед Дан Мирон, – это вымышленный Идишланд, страна, в которой живут одни евреи. Мы понимаем, что реальность была иной, а Касриловка – во многом конструкт, плод писательского воображения. Но точно таким же «еврейским царством» выглядит вагон третьего класса.

«А что и говорить, если в вагоне одни только евреи! Тогда вам лучше, чем дома».

Много воды утекло с тех пор, как Шолом-Алейхем написал свои «Железнодорожные рассказы», но вот уже почти тридцать лет я каждое лето сажусь в поезд, уходящий вечером с Витебского вокзала на Одессу, Кишинев или Львов, а когда просыпаюсь утром и вижу, как за окном синеет Невельское озеро, а на зеленом откосе пасется белая коза – сердце мое начинает учащенно биться. Я понимаю, что опять пересек границу зачарованного Идишланда. Постой, паровоз… мы дома.

Валерий Дымшиц