Все проекты
Общину поддержали 38899 раз

«Подозрительная фамилия», или Борьба с «безродными»

70 лет назад, 12 августа 1952, были расстреляны 13 членов Еврейского антифашистского комитета. О том, как шла компания по борьбе с «безродными космополитами», приведшая к такому исходу, рассказывает Ян Топоровский.

Великолепная семерка

29 января 1949 года в газете «Правда» появилась огромная редакционная статья «Об антипатриотической группе театральных критиков». Это был сигнал к борьбе с «безродными космополитами». В статье назывались их имена: Иосиф Юзовский, Абрам Гурвич, Александр Борщаговский, Григорий Бояджиев. Яков Варшавский, Леонид Малюгин, Ефим Холодов. Первые семь человек: светлые головы, прекрасные перья — великолепная семерка. Но за ними назовут и остальных... В правдинском залпе по «безродным» еще не были раскрыты псевдонимы «космополитов». Начало этому положила газета «Культура и жизнь» на следующий день — 30 января 1949-го, объявив, что театральный критик Ефим Холодов — это Меерович, вот оно, оказывается, как...

Иосиф Юзовский

Леонид МалюгинЛеонид Малюгин

Абрам ГурвичАбрам Гурвич

Григорий БояджиевГригорий Бояджиев

Ефим ХолодовЕфим Холодов

Борьба с «космополитами» началась с театра и перекинулась на все сферы жизни: кино, музыку, науку, образование, архитектуру... Сегодня это далекое прошлое кажется наваждением, бредом, виртуальной, как сейчас говорят, реальностью. Но в шабаше, который все более и более напоминал этническую чистку, принимали участие именитые, известные в СССР и за его пределами люди. Они делали вид, а возможно, верили, что происходящее — в порядке вещей. И если вначале статьи были «От редакции», то потом появились «авторские» — с подписями деятелей культуры и науки...

Карикатура на театральных критиков — «безродных космополитов», пытающихся замарать грязью белоснежную чайку (символ театрального искусства). 1949

«Люди, чуждые советскому обществу»

О происках антипатриотической группы театральных критиков
(фрагмент)

...Ни в одной другой стране литература и искусство не пользуются такой безграничной любовью и таким требовательным вниманием миллионов людей, как у нас. Пристально, с глубоким интересом следит наш народ за успехами советской литературы и искусства и радуется их достижениям, больно переживает всякую неудачу. Недаром каждое значительное произведение советской литературы и искусства сравнивается у нас с выигранным сражением или с крупной победой на хозяйственном фронте.

Только люди чуждые советскому обществу, безродные космополиты, лишенные священного чувства любви к Родине, к родной культуре, могут отрицать передовую роль и великое преобразовательное значение советской литературы и искусства. Вредоносные космополитические идейки людей такого рода нанося прямой ущерб интересам народа, интересам советской литературы и искусства. Примером тому является «деятельность» группы театральных критиков, в которой объединились Ю. Юзовский, А. Гуревич, А. Борщаговский, И. Альтман, Е. Холодов (Меерович), Г. Бояджиев, Л. Малюгин, Я. Варшавский и др.

Этой группе безродных космополитов не дороги интересы родины, интересы советского народа. Зараженные упадочной идеологией буржуазного запада, раболепствуя перед иностранщиной, они отравляют здоровую творческую атмосферу советского искусства тлетворным духом буржуазного ура-космополитизма, эстетства и барского снобизма. Выступления этих эстетствующих анти-патриотов, людей без роду, без племени, направлены против всего нового, передового в советской драматургии и театре. Эстетство — по природе своей — антинародно, антипатриотично, антинационально.

(«Культура и жизнь», 30 января 1949 г.)

 

Случайная жертва

Припоминаю беседу с одесситом Давидом Фудимом, вернувшимся со Второй мировой и сразу же оказавшимся в пекле борьбы с «космополитами». После войны Давид вернулся в Одессу, но жить там не было сил — всех родственников (более 40 человек) убили немцы. И Давид переехал в Москву, к родной тетке Юдифь. Он поведал мне, и даже предъявил вырезки из газет той поры: «Правда», «Культура и жизнь», «Литературная газета» — следом издания калибром поменьше. «Стреляли» не только в центре страны, но и в республиках — Украине, Таджикистане... «Стреляли» по «космополитам». В основном, по людям с еврейскими фамилиями, которых скрупулезно выискивали и выделяли из рядов советской творческой интеллигенции. Но «осколки» могли ранить и простых граждан.

Подозрительная фамилия

Случайной жертвой, как рассказал Давид Фудим, стал Валентин Фердинандович Асмус. Это был крупнейший ученый в области философии и логики, автор популярных учебников. Асмус был немцем, Обличителей подвела его фамилия. Московские родственники Фудима, у которых он жил после войны, были с Асмусом в добрых отношениях. И Давиду хорошо запомнился тот январский день 1949 года, когда Асмус пришел к ним с женой. Валентин Фердинандович пребывал в состоянии полного транса. Он рассказал, как только что был подвергнут беспощадной критике на научном судилище (оно состоялось в здании, что находилось где-то в районе Сретенских ворот, потому Асмус и забежал к Фудиму, в ближайшую квартиру своих знакомых). Асмус уселся в кресло-качалку, обескураженный всем происходящим. До конца жизни он не мог понять, чего же от него хотели на этом сборище. А обвиняли его в том, что в своих книгах по формальной логике он не упоминал и, главное, не предвидел, что в 1917 году произойдет Октябрьская революция. Его обвиняли в «космополитизме». Но подобные случаи — единичны.

Судьба Борщаговского

Главной целью были «безродные». Их оказалось много. И все «чуждые», «безродные» и «пришлые», но одного племени. Еврейского. Их выискивали во всех сферах жизни. Ю. Юзовский, А. Гурвич, А. Борщаговский... — их и подобных им предавали анафеме. Давид Фудим хорошо знал Борщаговского. Кстати, последний — единственный из «антипатриотической группы театральных критиков», кто дожил до «нашего времени» — XXI века.

Александр БорщаговскийАлександр Борщаговский

Когда началась война с космополитами, Борщаговского лишили всего. Он перестал быть членом редколлегии журналов «Новый мир» и «Театр», был уволен с должности заведующего литературной части Театра Красной армии, более того, его — автора популярных критических статей — перестали печатать, тем самым лишив средств к существованию.

Средства «поддержки» тайно передавали два человека — Константин Симонов, сам яростно громивший «космополитов», и удивительный писатель и человек Виктор Некрасов. Симонов передавал деньги через свою жену, актрису Валентину Серову. Она тайно встречалась с Валентиной Филипповной, или, как ее называли близкие, Лялей — женой Борщаговского, и вручала ей деньги. Надо отметить, сказал Давид, что семья Борщаговского, когда пришло время, все до копейки вернула Симонову. Что же касается Виктора Платоновича Некрасова, то он категорически отказался принять деньги обратно. Во времена «войны с космополитами» окружающие старались их не замечать и избегать. Знакомые переставали звонить, друзья — встречаться, а вот навещать их, или, не дай бог, помогать, считалось крайне опасным делом. Но находились смельчаки. К ним относился и Давид Фудим.

Борщаговский был лишен не только работы, но и квартиры. По всей видимости, он обитал до этого в ведомственном доме, и его оттуда выселили. Семья жила то у одного, то у другого знакомого. Но не каждый был настолько смел, чтобы надолго предоставлять им свое жилище, кроме того, не у каждого были необходимые условия, чтобы принять четверых: главу семьи — Александра Михайловича, или Шуру, как его называли близкие, его жену Валентину Филипповну, Свету — дочь жены от первого брака, и Алену — только родившуюся. Почти каждый день Давид помогал им переезжать с одной квартиры на другую — он переносил сумки с вещами и постельными принадлежностями... У Александра Борщаговского даже отняли читательский билет Библиотеки имени Ленина. Потому его друзья (читай, Фудим), брали для него необходимые книги, и Давид стоял рядом, пока Борщаговский, опираясь на подоконник, делал необходимые выписки для своего будущего сочинения.

Дело в том, что Борщаговскому надо было зарабатывать деньги, чтобы кормить семью и, что для него немаловажно, отдавать долги. И он, никогда не пробовавший себя в художественной литературе, решил испытать себя в роли исторического романиста. И задумал роман «Русский флаг» — именно для него и делал выписки. Это роман об обороне Петропавловска-Камчатского во время Крымской войны. Дело в том, что во время Крымской войны 1853-1856 годов военные действия происходили и на другом краю Российской империи. В 1854 году англо-французская эскадра атаковала Петропавловск-Камчатский. Борщаговский написал об этом роман и даже сумел издать его.

Буржуазные космополиты в музыкальной культуре

Т. Хренников, В. Захаров
(фрагмент)

...Разоблачение в редакционных статьях газет «Правда» и «Культура и жизнь» антипатриотической группы театральных критиков привлекло глубокое внимание всей советской общественности. Эстетствующие космополиты-формалисты нанесли немалый вред развитию советской театральной культуры. Представители безродного космополитизма подвизались и в области музыки. На участке музыкальной критики и музыковедения они в течении ряда лет вели борьбу против демократизма и реалистичности музыки.

Еще год назад в постановлении «Об опере «Великая дружба» В. Мурадели от 10 февраля 1948 года ЦК ВКП (б) констатировал нетерпимое состояние советской музыкальной критики, «которая перестала выражать мнение советской общественности, мнение народа и превратилась в рупор отдельных композиторов.

Тогда же на собраниях и в печати советская музыкальная общественность заклеймила деятельность группы музыковедов и критиков — Л. Мазеля. Д. Житомирского, С. Шлифштейна, И. Мартынова, Г. Шнеерсона, И. Бэлзы, А. Оголевца, Ю. Вайнкопа и некоторых других поборников формализма. Однако вредная деятельность этих критиков не была разоблачена до конца. Недостаточно были раскрыты анти-патриотизм, безродный космополитизм этих критиков, стремление «воспеть» «современные» «общемировые» произведения композиторов-формалистов. Разоблачение партийной печатью антипатриотической группы театральных критиков помогло глубже осознать и пороки такого рода музыкальной критики.

... Раболепствуя перед модернисткой, больной, сумбурной музыкой Мазель, Житомирский, Шлифштейн и другие эстетствующие космополиты снобистски относились к массовым музыкальным жанрам.

«Присяжными» рецензентами журнала «Советская музыка» были до недавнего времени критики Г. Коган и И. Ямпольский. Их статьи и брошюры, посвященные советским пианистам и скрипачам, проникнуты духом групповщины и пренебрежительное отношения к талантливым советским исполнителям.

...Секретариат и музыковедческая комиссия Союза советских композиторов несут прямую ответственность за то, что до сих пор не вскрыты и не разгромлены до конца антипатриотические настроения в музыкальной критике и науке, не дан должный отпор их носителям и пропагандистам. Только на основе полного разоблачения и разгрома враждебных групп в советском музыкознании, только на основе выдвижения молодых сил советские музыковеды и критики смогут сплотиться в борьбе за высокоидейную, реалистическую советскую музыку.

(«Культура и жизнь», 20 февраля 1949 г.)

 

Двойственность «проводников»

Когда «космополиты» были разгромлены — еврейские театры закрыты, музеи еврейской истории и культуры аннулированы, еврейское (на идише) радио замолкло, еврейские газеты и журналы перестали выходить, — наступила мертвая тишина. Никто не знал, в какой следующей бойне придется принимать участие. И какая роль уготовлена ему — палача или жертвы...

Следует отметить двойственное положение в разразившейся войне «проводников линии партии». Ведь среди них были и талантливые люди. В то время они старались оправдать себя тем, что «вынуждены были выполнять волю руководства». И не только в то время...

Однажды в телепрограмме «Большие родители» выступал сын писателя Александра Фадеева и актрисы Ангелины Степановой. Он пытался хоть как-то смягчить, оправдать то, что сделал отец. О Фадееве известно, например, что он громил и Бориса Пастернака — официально, а вечером в ресторане «Арагви» поднимал тост за лучшего советского поэта. Симонов же громил «космополитов» (в том числе и своего «безродного» товарища Борщаговского!) — и в то же время, по утверждению Давида Фудима, тайно поддерживал его семью.

«Космополит № 3»

Некоторые утверждают, что «за космополитизм» не сажали. Только угнетали, унижали и издевались. Но Фудим считал, что нет никакой разницы: цель-то одна — сделать жизнь невыносимой. Того же мнения придерживался и Борщаговский.

Но Давиду известен был случай, когда человека все-таки посадили за «космополитизм», добавив для верности статью о национализме. Этим «космополитом» был писатель Александр Исбах. Человек, прошедший Финскую и Вторую мировую, награжденный Орденом Красного Знамени, Орденом Отечественной войны. Орденом Трудового Красного знамени, Орденом Красной звезды, медалью «За боевые заслуги» и другими воинскими наградами. Даже его, орденоносца не пощадили — зачислили в «безродного и националиста». Сами понимаете, «националиста» какого народа.

Когда Фудим учился в московском пединституте, Исбах преподавал там западную литературу. Потом — во времена борьбы с инородцами — исчез. А когда вновь появился после лагерей, то был в жутком состоянии. Лицо искривлено: парез — результат инсульта. Он пережил очень много, хотя отсидел всего несколько лет. Но он не был главным. На роль «главных отщепенцев СССР» выдвигались другие. Борщаговский был одним из первых. Фудим называл его «Космополит № 3» — по аналогии с космонавтами: «Космонавт № 1», «Космонавт № 2»... А Борщаговский значился (в списке «Правды») третьим... «Космополит № 3».

Разгромить буржуазный космополитизм в искусстве

И. Пырьев
(фрагмент)

В эти дни во всех областях искусства и литературы происходит очищение от анти-патриотов, людей сторонних, самовлюбленных и равнодушных ко всякому народному, национальному, советскому. Партия требует от нашего искусства дальнейшего и неуклонного движения вперед, а буржуазные космополиты мешают этому движению, тормозят его.

Так же, как в области театра, у нас в кино тоже есть называющие себя критиками космополиты, проповедующие свои враждебные взгляды на искусство. Никакое истинно народно произведение никогда не взволнует таких «критиков». Прочтя хороший сценарий или посмотрев прекрасную советскую картину, они не обрадуются успехам родного искусства удачам автора...

...юзовские, борщаговские, левины, малюгины и прочие, работая многие годы в нашем искусстве в качестве редакторов сценарных отделов киностудий, членов редколлегий, членов художественного совета Министерства кинематографии и даже сценаристов, ни разу не выступили со статьями о советской кинематографии вообще и с критикой каких-либо картин в частности.

В продолжение десятка лет они сознательно игнорировали и замалчивали успехи и победы нашего кино, не замечали его силы, его огромного значения, его боевой партийности и подлинной народности. Особенно активно развернули свою деятельность космополиты в Ленинграде, под руководством ярого врага советского искусства Л. Трауберга...

(«Литературная газета». 02. 03. 1949 г.)

 

Сталинские премии... литрабам

Фудим видел все, что происходит, не снаружи, а изнутри. Он видел, как война с «безродными» привела к уничтожению творческих людей, а на первый план выдвигались люди, лишенные таланта. Например, Анатолий Сафронов и Анатолий Суров. Последнего никто до этого не знал, но в борьбе с космополитизмом — выделился. И, как награду за «творческие» труды, получил за неизвестно откуда взявшиеся пьесы, аж три Сталинские премии. Он был абсолютно бездарным человеком, более того, никогда ничего не писал, на него работали литрабы — уволенные со своих должностей «космополиты». В том числе и два кинодраматурга: Леонид Трауберг, создавший вместе с Козинцевым «Трилогию о Максиме», и «космополит» Блейман...

Получалось, что Сталинская премия вручена не только Сурову, но и его литрабам. Кстати, это тот самый Суров, о котором Эммануил Казакевич написал свой знаменитый сонет, передававшийся из уст в уста! Вот четверостишие:

Суровый Суров не любил евреев.
Он к ним враждою вечною пылал,
За что его не жаловал Фадеев
И А. Сурков не очень одобрял.

Но, правды ради, следует отметить, что «трижды лауреат Сталинской премии» Суров обошелся со своими литрабами почти порядочно — отдал половину гонорара. А были и такие, что использовали труд «безродных» и даже денег за работу не отдавали.

На чуждых позициях

О происках антипатриотической группы театральных критиков
(фрагмент)

Факты показывают, что излюбленным приемом этой группы критиков является двурушничество. Понимая, что никто не позволит им открыто проповедовать свои антипатриотические взгляды, они прикрываются маской радетелей за высокое художественное качество советского искусства. На словах они готовы признать принципы социалистического реализма, на деле опорочивают эти принципы. Прикрывая свое духовное убожество демагогической болтовней о «художественном мастерстве», они протаскивают старые, реакционные теории «чистого искусства», «искусства для искусства». Яростно ополчаясь против новых произведений советской драматургии, раскрывающих благородные черты людей нашей современности, они стремятся принизить и опошлить их идейное содержание...

... Люди, входящие в эту группу, проникли в некоторые научно-исследовательские учебные заведения и театры (Бояджиев, Борщаговский, Малюгин и др.). Они влияют на направление подготовки кадров театроведов и критиков, прививают им свои буржуазно-эстетские, снобистские взгляды и вкусы. Кадры театроведов и критиков должны воспитываться в духе большевистской партийности. Необходимо готовить работников. Умеющих горячо и принципиально бороться за реалистическое направление в искусстве, поддерживать новое, прогрессивное, коммунистическое. Людям, стоящим на чуждых, антипатриотических позициях, нельзя доверять ответственное дело воспитания кадров...

(«Культура и жизнь», 30 января 1949 г.)

 

Упряжка, снаряженная «Правдой»

...В «Записках баловня судьбы» Александр Борщаговский рассказал, как сложилась судьба «безродных» после того, как война с «космополитами» сошла на нет:

«Выпущенный из тюрьмы, навсегда сломленный Иоганн Альтман (редактор журнала „Театр“. — Я.Т.) умер вдруг от разрыва аорты. Когда застрелился Александр Фадеев, в сообщении о его самоубийстве говорилось о тяжком недуге — алкоголизме. Это правда, но только малая ее часть, краешек правды, следствие, а не причина. Причина в нагнетавшемся и пригибавшем чувстве вины перед его погибшими товарищами. И, может быть, последним, не имеющим оправдания грехом Фадеева было то, как отдал он черной клевете и тюрьме своего друга Альтмана, отдал не посреди безумия и апокалипсиса в 1937. А двенадцать лет спустя.

Умер старейший из нас — Гурвич. Мудрый, несуетный человек, он искал причины случившегося в 1949 году в себе, просил и меня думать о своих ошибках и работать, работать, двигаться мыслью и сердцем к истине. Сказано было кем-то, кажется, Гейне: „Это было тогда, когда не все еще думали, что живая собака лучше мертвого льва!“.

А Гурвич и был львом — красавец, превосходный оратор, критик, снискавший уважение писателей от Шолохова и Фадеева до Олеши и Паустовского, чтимый и теми, о ком писал сурово, строго, порой несправедливо; партнер Маяковского по схваткам на бильярде, известный шахматный композитор — он умирал, как в клетке, в своей квартирке на Красной Пресне. Судьба отнимала у него все: деятельность, возможность печататься, Лялю Левыкину, жену, актрису Ю. Завадского, прелестную, верную подругу жизни, а после — это было уже не трудно — и саму жизнь.

Малюгин и Юзовский умерли от рака, если долгое изощренное истязание нервов может служить причиной или ускорителем рака, то нетрудно понять, как пришла к этим веселым, жизнелюбивым, талантливым людям смертная беда.
Утонул в Москве—реке такой мирный Фима Холодов.
Я оставался один изо всей упряжки семериком, снаряженной „Правдой“».

 

Снайперы от кино, музыки и литературы...

Отметим, что подобные «упряжки» были снаряжены сотнями и тысячами по всему СССР. И не только центральными, но и иными (областными и городскими) газетами, союзами творческой интеллигенции, институтами и учебными заведениями, партийными ячейками, рабочими собраниями, митингами беспокойной общественностью, и просто добровольными помощниками... Ну разве можно остаться в живых после ковровой бомбардировки «Правды» и других центральных газет?! Или снайперских выстрелов режиссера Пырьева, композитора Хренникова, писателей Фадеева, Симонова — и других «проводников», и потомственных следопытов?!

Последние свидетели

Во время нашей беседы Давид Фудим (на тот момент уже житель Иерусалима) обмолвился, что в Израиль, возможно, приедет съемочная группа режиссера Алексея Германа-старшего, а с ним и его жена, сценаристка Светлана Кармалита, и он, Давид, с нетерпением ждет их приезда. Если такое случится, он увидит Светлану и напомнит ей дни, когда брел с семьей Борщаговского в очередную квартиру, а с ними, держась за руку, шла девочка — белобрысая Света, которой тогда было совсем мало лет.

Состоялась ли их встреча, мне неизвестно. Да и спросить уже не у кого. Давид Фудим покинул Иерусалим, Александр Борщаговский простился с Москвой, а Светлана Кармалита и ее муж Алексей Герман-старший — Санкт-Петербург.

Ян Топоровский


Вконтакте

АНОНСЫ

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину