Вера Кнорринг рассказывает о жизни и творчестве Гилеля Цейтлина и его сыновей - Эльхонена и Арна. Гилель был выдающимся философом и публицистом, который первым ввел в обиход термин «Шоа», «Катастрофа». Имя литератор Арна Цейтлина известно широкой публике благодаря его песням «Реб Мотеню» и «Дона дона».

Однажды ансамбль «Shpil Клезмер Бэнд», успевший завоевать симпатии петербургских любителей еврейской музыки, готовился к очередному выступлению. А поскольку в этом коллективе принято не просто исполнять еврейскую музыку, но и знакомить слушателей с историей создания той или иной композиции, то, разучивая новую песню – «Реб Мотеню», – музыканты решили разузнать о том, кто сочинил ее слова.

Выяснилось, что это был Арн Цейтлин – ученый, драматург, поэт. Поэт такого таланта, что крайне сложно не то, что переводить – даже пересказывать его стихи, на первый взгляд простые: настолько они глубоки и переполнены прекрасными аллегориями.

Но вряд ли Арн Цейтлин стал бы таким прекрасным поэтом, не будь он старшим сыном Гилеля Цейтлина – одного из самых ярких еврейских мыслителей предвоенной поры. Расскажем о нем подробнее.

Гилель Цейтлин

«Кормянский гений»

Книга Гилеля Цейтлина с его портретом. Из архивов Фонда литературы на идише РНБ

Он родился в 1871 г. в деревне Корма, что неподалеку от Гомеля. Семья Гилеля принадлежала к так называемому копысскому направлению в хасидизме, и в его ближайшем окружении культивировались мистические переживания. Гилель с детства был к ним особенно склонен – не раз он испытывал религиозный экстаз, ощущая присутствие Всевышнего прямо на улицах родной деревни. Мальчик, которого прозвали «Кормянским илуем» (т.е. юным гением), уже к 10 годам знал наизусть Писание и комментарии к нему, а в 13 лет познакомился с трудами по Каббале, что окончательно укрепило его склонность к мистицизму.

Меламед-автодидакт

Вскоре Гилель осиротел, а чтобы прокормиться, стал меламедом. Кочуя в поисках работы по всей черте оседлости, Цейтлин умудрялся находить время для изучения иностранных языков и научных трудов. Как и многие еврейские юноши той поры, он был автодидактом, но зато фантастически начитанным: от Ибн-Эзры и Рамбама до немецкой классической философии, позитивистов и властителей дум русской молодежи – Чернышевского, Писарева и иных. Результатом таких познаний стал многолетний душевный надрыв. Цейтлин писал: «Душа моя стремилась к вере и только к вере. "Критика" же и позитивизм толкали меня в объятия безверия или, по крайней мере, – предельного скептицизма в вопросах веры». В конце концов вера возобладала, душевный разлад был преодолен, и на рубеже ХХ в. Цейтлин вернулся к соблюдению традиции.

«Добро и зло»

Тогда же вышла в свет и его первая работа – философское эссе на иврите «Добро и зло», за ним последовали монографии о Спинозе и о Ницше. Затем Цейтлин увлекся политической деятельностью, и в 1901 г. даже был избран делегатом 5-го Сионистского конгресса, но вскоре охладел к политике. С 1903 г. Цейтлин становится профессиональным журналистом, а через год перебирается с семьей из Гомеля в Вильно. Его дом на Новогрудской улице охотно посещала еврейская интеллигенция, особенно писатели. Под влиянием одного из них, Аврома Рейзена, Гилель Цейтлин начал писать на идише, и опыт оказался удачным. Впоследствии Цейтлин даже предпочитал идиш (благодаря чему был приглашен к участию в знаменитой Черновицкой конференции), хотя столь же свободно он пользовался ивритом и арамейским языком.

Гилель Цейтлин и Лев Шестов

В 1908 г. Гилель Цейтлин навсегда переезжает в Варшаву, на улицу Шлиска, 60. Этот адрес становится столь же известным, как и дом писателя Ицхока Лейбуша Переца, охотно игравшего роль непререкаемого гуру молодых еврейских литераторов. К Гилелю Цейтлину же шли в основном с религиозными и религиозно-этическими вопросами. При этом многие относились к нему как к раввину или хасидскому цадику. Но Цейтлин не был ни тем, ни другим, даже традицию соблюдал больше по сути, чем по форме. Зато круг его знаний и личный опыт преодоления неверия были крайне востребованы современниками. Ведь мыслящие люди его поколения сталкивалась с теми же вызовами, с которыми когда-то столкнулся и Цейтлин. Ему были свойственны твердость убеждений и отсутствие фанатизма, красноречие и простота изложения. О чем бы он ни писал, в его тоне чувствуется уважение к читателю, а вовсе не обличение или запугивание заблудших. Все его рассуждения имели выраженную этическую направленность, чему во многом способствовало увлечение Цейтлина философией Льва Шестова. Цейтлин называл его «самым оригинальным евреем, какого я только знавал в жизни» и вспоминал: «Общение с ним и чтение его книг научили меня тому, о чем я сам лишь смутно догадывался: именно из глубин величайшей душевной трагедии человек приходит к истинному познанию Б-га».

Гилель Цейтлин и хасидизм

Цейтлину как публицисту приходилось затрагивать различные политические проблемы, он нажил себе немало врагов. Но главной темой Цейтлина было духовное совершенствование, вокруг которого сконцентрированы все наиболее значительные его работы. Ососбенно это относится к сочинениям о хасидизме. Рожденный и воспитанный в хасидской традиции и обладая энциклопедическими знаниями, помноженными на философский склад ума, Цейтлин решил изучить хасидизм как органичную систему, включая фундаментальные положения, свойственные учению в целом и специфику важнейших его ответвлений. Не нам судить, насколько удалось ему приблизиться к решению этой сверхзадачи, ибо наследие Цейтлина по-настоящему до сих пор не осмыслено. Отметим лишь два существенных момента.

Первый. Будучи изрядным знатоком хасидизма в целом, Цейтлин все же уделял наибольшее внимание таким направлениям в нем, как учение р. Нахмана из Браслава и ХаБаД. В обоих случаях именно Цейтлин первым сформулировал многие мысли, которые сегодня у всех на слуху.

Второй. Цейтлин критически оценивал современное состояние хасидизма, бичуя его как поддельный, и обрушиваясь на тех, кто «использует хасидизм в политических целях, превращая его в товар и извлекая прибыль». Он мечтал возвратиться к духовной чистоте первых хасидов. Но меры, предлагаемые им для этого, не имели успеха, равно как и попытки создать некие союзы единомышленников, объединенных мессианскими настроениями.

И неудивительно: обыкновенному человеку, обремененному множеством житейских хлопот, трудно даже хоть раз подняться на те вершины духа, на которых обитал Цейтлин, не то, что удержаться на них.

Провозвестник Катастрофы

Зато Цейтлин, все более отдаляясь от земного, действительно почти достиг «ступени провидца», как он писал сам о себе перед Первой мировой войной. Пророческий голос еще более явственно зазвучал в серии статей 1936 г., объединенных под заглавием «Безмолвие и глас». В нем Цейтлин предупреждал о грядущей катастрофе еврейства. Он первым в истории употребил древнееврейское слово «Shoа» в его современном значении – как синоним Холокоста, одним из символов которого и довелось стать самому Гилелю Цейтлину.

Пошел на смерть, закутавшись в талес

Когда война пришла в Варшаву, Цейтлин попал в гетто, но упорно продолжал трудиться. В 1942 г. обитателей улицы Шлиска (на одном конце которой жила семья Цейтлиных, а на другом находился Дом сирот, руководимый Янушем Корчаком) стали увозить в Треблинку. Гилеля Цейтлина привели на сборный пункт в июле 1942 г., но по каким-то причинам в тот раз отпустили. 11 сентября он получил новый приказ явиться на Умшлагплац, где формировались транспорты в лагерь смерти. Он пошел, закутавшись в талес, во весь голос читая по пути предсмертную молитву, и был застрелен полицаем на подступах к площади.

Книги Гилеля Цейтлина. Из архивов фонда литературы на идише РНБ

Наследие и наследники Цейтлина

Весь архив Гилеля Цейтлина остался в его доме и сгорел во время восстания в Варшавском гетто. Периодика, в которой были напечатаны сотни его статей, сохранилась далеко не полностью. И лишь часть довоенных книг Цейтлина попала в музеи и библиотеки, в т. ч., в РНБ.

Хотелось бы надеяться, что наследие Гилеля Цейтлина со временем будет исследовано должным образом, т.к. многое в нем имеет непреходящее значение. Идеи этого мыслителя оказали несомненное влияние на развитие мировой философской мысли. Но прежде всего они оказали влияние на его собственных детей. Их у Цейтлина было трое: дочь Ривка, умершая незадолго до начала Второй мировой войны, и два сына: Арн и Эльхонен. Оба они унаследовали от отца литературный дар и тягу к общественной деятельности. Сегодня их имена вписаны в золотой фонд еврейской культуры. Познакомимся с ними, отступив от привычной схемы и начав с младшего.

Эльхонен Цейтлин

«В литературной избе»

Эльхонен Цейтлин родился в 1902 г. в Рогачеве. Он рос в окружении гостей отца, составлявших цвет еврейской интеллигенции Вильно. Встречи с ними запомнились ребенку, обладавшему незаурядным умом, острым взглядом и цепкой памятью. Прибавим к этому врожденный дар рассказчика и замечательное чувство юмора: ведь даже посиделки у Гилеля Цейтлина, которые в России пушкинских времен назвали бы литературным салоном, ироничный Эльхонен прозвал «литературной избой» (а literarishe shtub – идиш). Ведь и сам хозяин дома, и большинство его посетителей были интеллигентами в первом поколении, не понаслышке знакомыми с жизнью в «shtiblekh» – избенках. В канун Первой мировой войны Эльхонен начал писать воспоминания, которые так и озаглавил: «В литературной избе».

«В литературной избе» Эльхонена Цейтлина. Из архивов фонда литературы на идише РНБ

Современники высоко оценили их первый том (вышедший в 1937 г.), считая, что Эльхонен сумел не только передать атмосферу жизни в канун Первой мировой войны, но и описать отчий дом как подлинный духовный центр общественных и религиозно-национальных идей. К 1939 г. был почти готов к печати и второй том – о варшавском периоде жизни отца. Со слов тех, кто смог с ним познакомиться, мы знаем, что книга была очень содержательной и красочной. Но издать рукопись не успели, и она бесследно пропала в гетто.

Первый же том был отмечен печатью некого аристократизма: сдержанный, но выразительный дизайн обложки, специально подобранный для такого случая шрифт... В 1946 г. книга была переиздана в Буэнос-Айресе, где выпускалась обширная серия «Польское еврейство». Кроме собственно мемуаров Эльхонена Цейтлина в эту книгу вошли его стихи, которые заслуживают отдельного упоминания. Нельзя не пожалеть, что их до сих пор не переводили – они прекрасны. При этом в творчестве Эльхонена начисто отсутствует налет мистицизма. В этом он разительно отличался от отца и брата, это же качество позволило ему достичь вершин мастерства журналиста и критика.

Общественно-культурная работа в гетто

В начале войны Эльхонен пытался спасти семью бегством из Варшавы. Однако вскоре был схвачен и депортирован в Варшавское гетто. Будучи посланцем Джойнта, Эльхонен Цейтлин имел право на некоторые привилегии, но категорически отказался от них. И больше двух лет он вел в гетто общественно-культурную работу. Лекции, чтение рефератов, литературные вечера, организованные им, «помогали узникам скрасить жуткие дни, наполненные ожиданием голодной смерти. Это стало замечательной иллюстрацией еврейской стойкости», – с гордостью и горечью писал публицист Марк Турков.

Смерть как подарок судьбы

Эльхонен Цейтлин скончался в декабре 1942 г. от тифа в тяжелой форме, которому не смог сопротивляться ослабленный голодом организм. Он умер естественной смертью, которая в Варшавском гетто воспринималась как подарок судьбы. Более того, его каким-то чудом смогли похоронить в полном соответствии с традициями на еврейском кладбище Варшавы.

Арн Цейтлин

Известия о гибели семьи

Старший брат Эльхонена, Арн, узнал об этих трагических событиях не сразу. В начале 1939 г. он отбыл в Америку, где несколько лет не имел никаких сведений о близких. И только после войны ему стало известно, что он потерял отца (расстрелян), мать, зятя, племянников и невестку (погибли в Треблинке), самого брата (умер в Варшаве), жену и единственного сына (замучены в Майданеке). Все послевоенное творчество Арна Цейтлина так или иначе было направлено на то, чтобы оплакать эти потери и увековечить память погибших, ведь он и сам был талантливым писателем.

«Реб Мотеню» и другие стихи

Арн Цейтлин родился в 1898 г. в деревне Уваровичи неподалеку от Гомеля. С детства воспитываясь в атмосфере интереса к еврейской литературе, начал публиковаться очень рано. Его перу принадлежали десятки статей и эссе, сатир, фельетонов, памфлетов, переводов и рецензий.

Обложка книги Арна Цейтлина - апокалиптическая поэма «Метатрон», написанная на иврите

В своем творчестве старший из сыновей Гилеля Цейтлина испытывал несколько большее влияние отца, нежели его младший брат, что проявилось как в тематике его произведений, так и в склонности к мистицизму. Лучшим примером этого является как раз стихотворение «Реб Мотеню», с которого мы начали наш рассказ.

«Реб Мотеню» в исполнении Shpil Клезмер Бэнд

Арн и театр

Арн увлекался театром и много сочинял для него. Первые его пьесы не нашли нашли сценического воплощения, хотя и вызвали большой интерес современников. Но со временем Арн становился все более популярным драматургом. Он начал экспериментировать с пластическими формами в постановках, стремиться к синтезу театра и кино. Успех постановок пьес А. Цейтлина в Польше привел к тому, что в феврале 1939 г. автор был приглашен в Америку для руководства новым спектаклем – мистерией «Эстерка», впервые напечатанной еще в 1932 г. Отправной точкой ее сюжета послужила судьба еврейской возлюбленной польского короля Казимира Великого, однако суть пьесы заключалась в попытке философско-поэтического анализа непростых польско-еврейских отношений.

Книги Арна Цейтлина. Из архивов фонда литературы на идише РНБ

«Дона дона» - песня не о теленке, но о Холокосте

Именно для этого спектакля была написана песня «Дона дона», положенная на музыку Шоломом Секундой. Она принесла Арну Цейтлину поистине всемирную славу. В годы войны простые стихи про теленка, которого связанным везут на заклание посреди яркого весеннего дня, когда так хочется жить, вдруг превратились в аллегорию уничтожаемого еврейства Восточной Европы. Эта песня открыла ряд скорбных произведений Арна Цейтлина, посвященных теме Холокоста.

Песня «Дона дона» в исполнении кантора петербургской Синагоги Григория Якерсона

Арн Цейтлин прожил долгую жизнь – он умер в 1973 г. До самой смерти он сохранял дружбу с писателем Ицхоком Башевисом-Зингером, с которым познакомился еще в Варшаве. Литературоведы считают, что именно Арн во многом повлиял на тональность творчества Башевиса-Зингера. И вот незримые нити духовного предания протянулись от хасидов белорусской глубинки через мыслителя, воспитанного в их среде, к сыну, от него – к другу-писателю, а от того – ко всем читателям его книг.

Подведем итог сказанному утверждением Марка Туркова: «Семейство Цейтлиных являет собою символ еврейской духовной жизни на самой высокой ее ступени». С этими словами перекликается и название одной из работ Гилеля Цейтлина – «В высоких сферах духа».

Вера Кнорринг - знаток еврейской культуры и литературы на идише. Много лет работала хранителем фонда литературы на идише РНБ, подготовила ряд тематических выставок, является постоянным автором нашего сайта.

Изображения, использованные в этой статье, предоставлены автором.