Прихожанка петербургской Синагоги Рая Исааковна Окунева рассказала нашему корреспонденту о трагедии семьи своего отца, погибшей в Холокосте, и о том, как роду Цинманов все же удалось спастись.

Рая Исааковна Окунева-Цинман

Край лесов и озер

В 40 километрах от Полоцка на высоком берегу речки под названием Ушача, впадающей в Западную Двину, в начале 17 века возникло поселение, названное Ушачи. Это был холмистый край лесов и озер, богатых дичью и рыбой.

Через 100 лет по обоим берегам реки было разрешено селиться евреям. Поселение становится торговым местом. Сами евреи называли свое местечко Ушоц. Уроженцами его были известные и уважаемые в еврейском мире знаток Торы Барух Шапиро и философ, публицист Хаим Житловский.

Могильная плита со старого еврейского кладбища

В 1939 году всего в 20 километрах от местечка проходила советско-польская граница, и именно через него шли в сентябре того года на запад колонны войск Красной Армии. Еврейское население Ушачей составляло в то время около половины всех жителей, а после присоединения западных областей Белоруссии еще пополнилось еврейскими беженцами из Польши.

Улица в Ушачах

Семья Цинман

У добропорядочной соблюдающей традиции четы Арона и Сони-Соши, которым к началу 40-х перевалило за пятьдесят, было пятеро детей.

Арон Цинман

Соня-Соша Цинман

Самый старший сын Исаак - отец нашей собеседницы - переехал жить в Ленинград, а его младшие сестры и брат оставались вместе с родителями. С ними в доме жила и старшая дочь Роза с мужем Борухом и детьми - двухлетней Асей и шестилетним Шломо.

Дом в Ушачах

Начало войны

Минск был взят фашистскими войсками на 6-й день войны. До местечка Ушачи оставалось всего 250 километров. Еврейское население было в замешательстве, но многие не верили слухам о зверствах немцев, продолжали считать их культурной нацией, неспособной на злодеяния. К тому же бегство армейских частей и партийно-советского руководства происходило так скоротечно, что большинство из простых жителей не успело ничего сообразить. Единицы, в числе которых были и Цинманы, пробовали уйти по пыльным разбитым дорогам пешком и на немногочисленных подводах, но единственный мостик через речку Ула по дороге на восток был сожжен отступающими красноармейцами. Подъехавшие на мотоциклах немцы из разведотряда приказали всем вернуться по своим домам, прибавив, что жителям ничего не угрожает.

В семье Цинман удалось эвакуироваться только одной дочери. 21-летняя Люба (Блюма) работала секретарем в районном военкомате, и ей вместе со всеми сотрудниками было приказано погрузиться в эшелон, идущий на Восток. Люба на всю жизнь запомнила слезы 14-летней сестренки Леи, которая умоляла взять ее с собой, повторяя: немцы нас убьют... Из всей большой дружной семьи в живых остались только двое - Люба и Исаак, вернувшийся с фронта.

Гетто в Ушачах

Фашисты захватили Ушачи 3 июля 1941 года. Вошли без сопротивления, поскольку на этом участке фронта боев почти не было. Первое время население жило привычной жизнью в своих домах, как будто ничего не произошло. Расквартированный немецкий гарнизон состоял всего из 10 солдат и одного офицера. Через месяц в местечко пришел отряд СС, и всем евреям было приказано покинуть свои дома и переселиться на левый берег реки Ушача в гетто. Из стоящих там нескольких домов белорусское население вывезли в освободившиеся еврейские, а в небольшие хаты утрамбовали больше 800 человек, в том числе свезенных из окрестных местечек.

Розу Цинман, посмевшую возражать, застрелили вместе с мужем во дворе собственного дома. Их малыши Асенька и Шломо с бабушкой, дедушкой и остальной семьей оказались в гетто. Изгоняемым старикам, женщинам и детям не разрешили взять практически ничего из домашнего скарба, даже овощи со своих огородов запрещено было собирать. В тот год наступила ранняя осень, люди страдали от холода и голода, несколько человек умерли, не дожив до зимы. В декабре 1941 года в Ушачи пригнали еще около 500 евреев из Кубличей, Бабыничей, Усаи, Селища, Глыбочки и других населенных пунктов района. Их разместили в другом гетто.

Расстрел

Зима в тот год была исключительно суровой, стояли 40-градусные морозы. 6 января 1942 года под предлогом, что всех евреев отправят в Палестину, было приказано выйти семьями и строем идти в сторону железнодорожной ветки, где якобы приготовлены вагоны. Но, не доходя до речки, колонну повернули направо в сторону русского кладбища. Только тут люди окончательно поняли, что их гонят в последний путь. Накануне на кладбище мобилизованные для этой цели двадцать местных жителей из колхоза «Пролетарий» вырыли траншеи. Мерзлую землю копать было тяжело, поэтому ямы получились неглубокие. На следующий день всем землекопам приказали снова прийти на это же место с лопатами. Пригнанную утром колонну смертников остановили метров за 50 до места расстрела, которое оказалась за холмом и поэтому было не видно. Отбирали партиями по 25 человек, раздевали и отводили к траншее, там ставили на бруствер и расстреливали из автоматов. Упавших раненых добивали и сталкивали вниз, многие падали еще живыми. В этот день были расстреляны все еврейские жители деревни Ушачи. Через неделю таким же образом уничтожили согнанных евреев из соседних местечек. Всего в Ушачах было убито более 900 человек.

Памятная стела на месте расстрела евреев

Оставшиеся в живых

После войны ушачские евреи, бывшие в партизанских отрядах, воевавшие на фронтах, стали возвращаться в родные места. Приехала из эвакуации в разграбленный осиротевший дом и Люба Цинман, от соседей узнала о судьбе своих родных. Надо было научиться с этим знанием как-то жить дальше.

Люба Цинман

Исаак, вернувшись с фронта после победы, тут же поехал в родное местечко. Когда он узнал о гибели всей своей семьи, голова 33-летнего мужчины за один день стала совершенно седой.

Исаак с сестрой Любой и ее дочерью в родном местечке Ушачи

Люба осталась жить в родном доме, вышла замуж, родила и вырастила троих детей.

Исаак Цинман (крайний слева) и его сестра Люба Цинман с детьми и внуком

Словно продолжая короткий век убитых сестер и брата, Люба прожила долгую жизнь и умерла в возрасте 94 лет в Израиле.

Рая Окунева-Цинман с тетей Любой в Израиле

Как спаслись жена и дети Исаака

Исаак, отслужив в начале 30-х срочную службу, женился и еще в 1935 году переехал с семьей из Белоруссии к дяде своей жены в Ленинград.

Исаак с женой Итой-Машей

Летом 1941 года его жена Ита-Маша с тремя дочками, как обычно, поехала на лето к своим родителям в соседнее с Ушачами местечко Лепель. Когда началась война, муж ее родной сестры, работавший в НКВД, под покровом ночи вывез всю семью вместе с родителями на подводе в лес, им удалось догнать и сесть в последний эшелон, уходивший на восток. В конце 1944 года Ита-Маша с детьми вернулись в Ленинград.

Исаак, как и все мужчины в его семье, включая погибшего в гетто отца, был сапожником, в Белоруссии работал в артели. Когда переехали в Ленинград, днем работал продавцом в магазине, а по ночам чинил обувь на дому, этим содержал семью.

Исаак Цинман с женой и дочерьми

Дома между собой Исаак с женой говорили только на идише, но детей, как и многие в то время, своему родному языку не учили. Рая Исааковна вспоминает, что когда к ней приходили русские подружки-одноклассницы и спрашивали на каком языке говорят ее родители, она, стесняясь, отвечала, что на немецком.

Умер Исаак Цинман в возрасте 60 лет - сказались фронтовые ранения и пережитая трагедия. Благодаря выжившим брату и сестре, род Цинманов продолжился в их детях и внуках.

Рая Исааковна с сестрами

Елена Севенард