Все проекты
Общину поддержали 29725 раз

В «Нижнем райском саду»

В «Нижнем райском саду»

Своими воспоминаниями о Седьмом Любавическом Ребе делится раввин Михаэль Кориц, основатель первой еврейской школы в Ленинграде в годы перестройки.

На пути к Ребе

Мне посчастливилось быть у Ребе в день, когда представилась последняя возможность для обычного человека оказаться на «ехидус проти» (личной аудиенции). Вскоре после этого, начиная с осенних праздников 5742 (1982) года, практика «ехидус проти» прекратилась, Ребе стал устраивать только «ехидус клоли» – общественные аудиенции, когда желающие встретиться с Ребе заполняли целый зал.

Рав Кориц в ЛюбавичахРав Кориц в Любавичах. Осень 1991 г.

Дело было в 1981 году, в йуд бейс тамуз (12 тамуза – день освобождения Шестого Любавического Ребе – ред.). Я приехал на итвадус (фарбренген, хасидское застолье – ред.). Для меня это был очень важный шаг. Когда я приехал в Израиль, я долго пытался найти себя, учился и в литовской ешиве, и в общехасидской, польской. Но все это было немного не то…

Еще в Ленинграде мне попался журнал «Возрождение», где была в переводе одна из статей Ребе. Ее слова задавали серьезный и глубокий уровень подхода в вопросам еврейства, Потом, уже в Израиле, на празднике внесения Свитка Торы в Кфар-Хабаде, я встретил одного из своих знакомых, убежденного хабадника. Вскоре мы оба оказались на фарбренгене у знаменитого реб Мендла Футерфаса. Я почувствовал, что Хабад – это мой путь.  

И вот я еду к Ребе. По дороге со мной приключилось немало удивительных вещей. Достаточно сказать, что в пути у меня пропало все, что я взял с собой. Я взял из аэропорта такси, чтобы добраться до Севен Севенти (Синагоги Ребе – ред.)… и уже на месте обнаружил, что у меня нет денег расплатиться! В этот печальный момент по улице проходил известный хасид, р. Шалом Бер Фридман. Он расплатился за меня, а потом секретарь Ребе, рав Кляйн, выдал мне денег, чтобы я мог посетить микву… Все это вызвало у меня удивительное ощущение: вот я – без всего, с пустыми руками, я здесь только для того, чтобы попасть к Ребе…

Ехидус у Ребе

Вечером, перед ехидусом, я стоял в очереди людей, заходящих в Ган-Эден а-Тахтон (так хасиды называли комнату перед кабинетом Ребе, буквально «Нижний райский сад» – ред.). Ребе сидел у себя в кабинете за столом, все заходили по одному. Перед тем как зайти, каждый писал записку с вопросом и подойдя к столу подавал ее Ребе. Очередь была большой, но двигалась она довольно быстро. В этой очереди стояли и большие раввины, и совсем простые люди, пришедшие впервые, как и я. Передо мной в очереди был подросток. Он побывал в еврейском лагере «Ган Исроэль», и это привело его на ехидус Ребе. Обычно каждый разговаривал с Ребе буквально пару минут и выходил, получив благословение. А этот мальчик не выходит и не выходит! Секретарь Ребе уже забеспокоился, начал подавать Ребе знаки, слегка приоткрывая дверь. Но это не подействовало. Мальчик провел там не меньше десяти минут! Я зашел за ним следом. Уже потом я узнал, что ребенка сразу окружили хасиды, стали расспрашивать, что же было там, внутри. Он отказывался отвечать. Впоследствии мне удалось пообщаться с этим мальчиком. Он сказал мне: «В тот момент я чувствовал, что со мной разговаривает мой дедушка!». Я почувствовал, что он получил много сил от разговора с Ребе, что это многое дало ему в жизни.

Вот это отсутствие иерархии в отношении к людям произвело на меня большое впечатление. Что был этот мальчик в сравнении с руководителями крупных общин? Но у Ребе была совсем другая система приоритетов.

Итак, я зашел к Ребе, положил свой листочек… Ребе заговорил со мной на очень правильном, классическом, дореформенном русском языке. Аудиенция длилась совсем недолго. Когда я вышел, меня окружили бохеры, они расспрашивали меня о том, что было, уверяли – в качестве «утешительного приза» – что если разговор длился недолго, то все в порядке! Но для меня вопрос был не в количестве, а в качестве. Эти несколько минут остались со мной на всю жизнь.

Нам тогда долго не удавалось родить второго ребенка, и Ребе дал мне благословение на многих сыновей. Сбылось ли благословение Ребе? Факт налицо! У меня родились с тех пор еще семеро сыновей и одна дочка. Но еще важнее, чем добрые пожелания, было само ощущение от его личности.

На мой взгляд, евреям из России очень повезло, что во главе Хабада оказался человек с большой и глубокой внутренней интеллигентностью. Мне кажется, что гуманистический взгляд Ребе на мир, его искреннее уважительное отношение к каждому человеку, – все это очень близко к русской культуре и традиции.

«…Занимающийся делами общественными…»

Впоследствии мне случалось бывать и на других ехидусах, доводилось и получать от Ребе письма. Одно из таких писем пришло… прямо на дом, с нарочным! Никогда в жизни больше мне не приходилось слышать о таком. Было это в канун Песаха – Ребе поздравлял меня с праздником и передавал благословение, которое вскоре сбылось… Личностный подход Ребе ощущался в каждой детали, даже в обращении перед письмом. Это обращение никогда не было шаблонным, всегда – индивидуальным и продуманным. Каждый раз Ребе обращался по-разному, подчеркивая состояние человека и его ситуацию на данный момент. В одном из писем Ребе обратился ко мне так: «…занимающийся делами общественными». В другом – «рав а хасид». Понятно, что эти обращения были, скорее, пожеланиями.

Есть у меня еще одно письмо, в котором Ребе поздравляет меня с рождением ребенка. Это письмо помечено датой, предшествующей дню появления ребенка на свет! Объясняется это так. Ребенок родился ночью, и я сразу сообщил об этом Ребе, и он тут же написал ответ. У нас в Израиле на тот момент была ночь, то есть, следующее еврейское число, а в Америке еще день. Видимо, для Ребе было важно ответить именно в это число. Несомненно, это означает, что у ребенка была духовная связь именно с этой датой…

Вот эта скрупулезность в деталях, этот личный подход, были для меня необычайно важны.

Три бутылки водки и Хануке гелт

В 1989 году я вернулся в Ленинград в качестве шалиаха – посланника Ребе, а формально – чтобы навестить родственников.

По возвращении я написал Ребе подробный отчет и спросил, что мне делать: завершать учебу на смиху (вступление в должность раввина – ред.) или ехать обратно в Ленинград?

Ребе ответил: «И то, и другое».

В результате последний экзамен на смиху я сдавал в ночь перед возвращением в Ленинград уже всей семьей, по приглашению ленинградской общины. Эти два с половиной месяца я учился напряженно как никогда в жизни, отменив все дела, стараясь только успеть подготовиться. Результаты экзамена я узнал, уже находясь в Ленинграде.

Главным пожеланием Ребе, которое он передал мне через профессора Брановера, руководителя организации Шамир, было: сделать в Петербурге все, что можно, для возрождения еврейской жизни. С Б-жьей помощью, мы открыли ешиву, затем воскресную школу при Синагоге, а вскоре – и общеобразовательную… 

Однажды один хабадник из Питера поехал к Ребе, и Ребе передал с ним машке – три бутылки водки. Эти бутылки надо было переслать в Москву, Киев и Петербург, где только-только начали создаваться ешивы.

Школа при Синагоге. Поездка на Лаг Баомер с рав Корицем. 1989 год

Помню, что, когда мы открыли школу при Синагоге, Ребе попросил передать всем ученикам школы Хануке Гелт – подарки на Хануку. Когда Ребе заболел, мы с учениками школы ездили молиться за его здоровье в Любавичи.

В дальнейшем в моей жизни нередко было так, что вещи, которые казались невозможными, получались «Бесиядо Дишмая» – с помощью небес, благодаря благословению Ребе.

Школа при Синагоге. Рав Кориц в учительской. 1991 г.


Вконтакте

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину