Мало кто знает, что еврейская жизнь в местечках продолжалась вплоть до 1990-х. Фильм Кати Устиновой (США) - это история обитателей штетлов: евреев и их украинских и молдавских соседей.

В Москве и Петербурге (на Ленфильме) состоялась российская премьера документального фильма «Штетл». Сейчас он идет в кинотеатрах Ленфильм, Англетер и Лендок.

Не все знают, что еврейская жизнь в штетлах продолжалась в СССР и после войны, вплоть до 1990-х, пока все местечко разом не «выехало» в Израиль и Америку. Герои фильма родились и прожили в штетлах большую часть жизни. Фильм - это история не только про евреев, но и про их украинских и молдавских соседей, которые жили с ними бок о бок. Мы поговорили с режиссером фильма Катей Устиновой, живущей в США.

Катя Устинова, режиссер фильма

Как возникла идея фильма

По первоначальной профессии я тележурналист. Работала на телевидении – на каналах ТВ-6, ТВС, НТВ продюсером, сценаристом и корреспондентом. Потом уехала в Нью-Йорк, закончила документальную программу в School of Visual Arts. «Штетл» - мой дебютный фильм.

Как я пришла к этой теме? Этому я обязана моему отцу, Сергею Устинову, основателю частного «Музея истории евреев в России». Уникальные коллекции музея, общение с его сотрудниками (я назвала бы прежде всего Марию Каспину) – все это открыло мне новый мир. Я смогла совершить поездки в Центральную и Западную Украину, в Молдову. Возможно, что-то и будет использоваться в его работе – ведь далеко не все снятое вошло в фильм...

Руины, их обитатели и хранители

От мира еврейских местечек уже ничего не осталось. Но есть места, где последние страницы истории этого мира перелистнулись совсем недавно. В московском музее я смотрела видеозаписи интервью, взятых двадцать лет назад. И думала: а, может быть, эти люди еще живы?

Я побывала в двадцати местечках и городах Подолья, Галичины, Буковины и Молдовы – в Шаргороде, Коломые, Китайгороде, Черновцах, Бельцах, Тульчине, Виртюжанах. Евреев уже нигде нет, или практически нет. Но, скажем, Шаргород или Вертюжаны, в силу ряда исторических причин, сохраняли свой еврейский облик и характер до конца XX века и были местом паломничества этнографических экспедиций. Там и до сего дня сохранились характерные еврейские дома с балконами для сукки. Еще в девяностые годы там в изобилии работали еврейские ремесленники – портные, сапожники, шапочники...

Сейчас остатки этого мира – руины, продолжающие разрушаться. В том же Шаргороде восстановлен замечательный костел XVI века, а синагога того же времени, признанная выдающимся памятником архитектуры, стоит разрушенная. В советское время, пока в Шаргороде были евреи, в синагоге был сокоморсовый завод. Сейчас ее, как сообщает Википедия, «вернули общине», да только возвращать некому. Но память о прошлом есть. Главный герой «Шаргородской» части фильма – шапочник Володя. Сам он не еврей, но учился у евреев. И годами ухаживал за еврейским кладбищем.

Володя и Надя Малишевские, город Шаргород, Украина. Володя - шапочник, этому ремеслу он выучился у евреев

Три эпохи, три измерения

Фильм, можно сказать, состоит из трех частей. Первая посвящена довоенной истории. Вторая –дням войны. Третья – послевоенным годам, для местечек (того, что от них осталось) мучительным. И потому, что прежняя жизнь разрушена, и потому, что вновь в жизни евреев появилось угнетение, дискриминация.

Когда речь заходила о прошлом, мы использовали архивные съемки. Думали и об анимации – в конечном итоге она пригодилась в начальных и заключительных титрах. Мы пытаемся показать ушедший мир через человеческие свидетельства. Люди – это главное.

Кто эти люди? С одной стороны, евреи-эмигранты в Израиле, США. Уже старые люди – старшему из участников съемки было 99 лет.

Катя Устинова с героиней фильма, 99-летней Эмилией Кесслер из Хмельника. Она пережила Холокост. Последние 30 лет жила в Нью-Йорке

Но все они при этом жили очень активной жизнью. Одна героиня играла на мандолине и пела песни на идише. Другой герой, которому было 96 лет, рисовал картины из еврейской жизни штетла, в котором он родился и вырос. С другой – жители бывших местечек, украинцы, молдаване, вспоминающие о прошлом. Это один из сквозных мотивов фильма – отношения евреев и их соседей. Я хорошо понимаю, что это совсем не идиллическая тема. Бывало разное. И, когда мы рассказываем о войне, мы говорим (точнее, наши герои говорят) и о коллаборационстах, участвовавших в убийствах. Но и о тех, кто прятал евреев – тоже. Сейчас жители местечек с болью и ностальгией вспоминают о прошлом. Они понимают, что с уходом евреев ушла и часть их жизни.

Раввин Ноих Кафманский, г. Черновцы, Украина. Во время приема украинского населения после службы в синагоге на ул. Лукьяна Кобылицы

Все люди, у которых мы взяли интервью, очень немолоды. И за время, пока фильм монтировался, многие ушли. Например, не стало того же шапочника Володи...

Шмило Кроч из города Коломыя, Украина Он портной, в Коломые был единственным, кто читал Тору в оригинале, потому что в детстве учился в хедере в Румынии. До своей смерти служил в синагоге

Первые зрители и награды

Поскольку я живу в США, фильм снимался больше для американской аудитории. Здесь есть и свои достоинства: тема понятна и интересна американцам, память о еврейских местечках Старого Света присутствует в американской культуре. Но важно было сказать что-то новое, по-своему подойти к теме. Надеюсь, мне удалось это. Например, память о «еврейском» прошлом у нееврейского население местечек, ностальгия по нему, его мифологизация – это то, о чем раньше не говорили.

И в итоге фильм был принят хорошо. Он стал участником международного фестиваля в Род-Айленде, международного фестиваля в Калгари и Артдокфест, только что был награжден премией Лавровая ветвь (Национальная премия в области неигрового кино) в категории Лучший Дебют. Сейчас я с нетерпением жду реакции российского зрителя.

Валерий Шубинскиий