Все проекты
Общину поддержали 30146 раз

Ленинградские байки Михаила Цойрефа. Сожженные письма

Ну да. Были у нас в Америке дедушкины (по маме) родственники, и довольно близкие – его сестра и брат, уехавшие в ранние 20-е из Одессы. Люди совсем не богатые, но до войны, во время Голодомора, очень помогавшие. После того, как бабушка отнесла в ТОРГСИН последние серебряные ложки и вилки и стало совсем туго, они начали присылать по пять долларов в месяц и иногда даже посылки с вещами.

Потом началась война. В эвакуации, куда мама с бабушкой выехали из Одессы буквально последним поездом, их обокрали на первой же пересадке, и вместе с чемоданом пропали письма с американскими адресами. Только в 47-м американская тетя Аня чудом разыскала своих бедствующих родных.

Это достойно отдельного рассказа: американские евреи, почти сплошь выходцы из Российской империи, организовали сбор вещей для нуждающихся в СССР. Так вот: мамина тетя в одном из пальто зашила свой адрес – с просьбой тому, кто получит посылку, разыскать маму и бабушку.

Получатель оказался порядочным человеком, нашел их и передал адрес. Мама написала тете, связь возобновилась. Это было просто спасением для них, поскольку мамин папа, мой дед, умер в эвакуации. Заболел лихорадкой и буквально за два дня сгорел. После похорон, когда мама с бабушкой вернулись в убогую съемную комнатку в Ленинабаде, куда был эвакуирован дедушкин НИИ, оказалось, что их обокрали. Видимо, сами хозяева. Вынесли все. Вот просто ВСЕ. Так, что не сохранилось даже ни одной фотографии деда. И я не знаю, каким он был.

И остались они – мама-школьница и бабушка без рабочей карточки. А оба маминых брата погибли на фронте.

Ленинградские байки Михаила Цойрефа сожженные письмаМама и бабушка. 1 мая 1958 г.

Мама вспоминала: «Я им написала письмо, тетя ответила и прислала пару посылок со старыми вещами, которые для меня были очень важны. Я в буквальном смысле была голая и бóсая. У меня была юбка с огромной заплатой, и зимой в институте я не снимала пальто – благо там была холодина».

А потом опять настали страшные времена (как будто когда-нибудь были хорошие). Космополитизм. Сажать стали опять без разбору, особенно наших. Да и в самой Америке с холодной войной тоже началась «охота на ведьм», и переписка прекратилось. Но адреса бережно хранились. До лучших времен.

И они настали. Шутка.

Когда папу по службе перевели в Ленинград, то в нашей комнате в коммуналке, естественно, останавливались все родственники и знакомые с просторов необъятной. А летом 1956-го приехала и жена папиного брата, героя-фронтовика из Львова. Скажем так, женщина не совсем адекватная. Да чего уж там, просто сумасшедшая. И как-то, оставшись одна и проведя небольшой обыск в комнате, она обнаружила тот самый заветный заграничный конверт с марками и американским почтовым штемпелем. И тут же отправилась в ближайшее отделение милиции – разоблачать американских шпионов.

Еще три года назад этого было бы достаточно, чтобы всей семьей оказаться в лагерях. Но времена изменились, да и следователь, видимо, был умный и не сволочь. Папу вызвали со службы и передали просьбу тщательнее присматривать за «ненормальной снохой». Конечно же, он сразу купил обратный билет и отправил ее домой во Львов. Но письма и конверт с адресом были уничтожены. Теперь уже навсегда.

Ленинградские байки Михаила Цойрефа сожженные письмаСемья автора. Мама, папа, маленькие Михаил и Яна. 1956-й, тот самый год, когда «ненормальная» сноха пришла в милицию с доносом

Вот и все. Живут где-то американцы с фамилией Крель, или, по-английски, Krell. Но все попытки разыскать их успехом не увенчались. Как жаль...

P.S. Только сейчас пришло в голову, что побежала-то она в милицию на угол Некрасова и Чехова. Ба, да это же то самое отделение милиции, где у меня был первый привод.

Случилось это в ноябре 1970-го, когда мы с Андрюшей Елагиным и Костей Ермишкиным забрались по трубе на пустующий тогда храм Спаса на Крови. До самого-самого верха, под маковку. Уму непостижимо. А, главное, неясно – зачем. Хотя это как раз понятно: на каникулах после седьмого класса мы уже долезли до середины. Но выше не получилось из-за дождя. Мы тогда были «крышелазами», то есть, сами того не зная, «руферами». Это как мольеровский господин Журден не знал, что говорит прозой.

Ленинградские байки Михаила Цойрефа сожженные письмаАвтор в 1970-м. Первый курс

Залезли, выкурили по сигарете, прокляли советскую власть из всех по очереди окошек-бойниц. Город с высоты был совсем другой – яркий, нервный, пронзительно красивый. Потом мы долго спускались вниз. Это оказалось гораздо труднее, чем лезть наверх. А внизу нас уже ждал милицейский воронок. Ночь в отделении на Чехова запомнилось тем, что сказал замордованный, злой следователь: «Где, говоришь, ты учишься? В Политехе? Нееет, ты уже нигде не учишься...» Отобрали все, что было в карманах, продержали в обезьяннике до шести утра и выкинули на улицу без последствий.

 


Вконтакте

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину