Воспоминаниями о еврейской жизни в 1980-е годы и фотографиями из семейного альбома делится Ида Гигузина

Этот снимок был сделан 33 года назад, 17 мая 1987 года. Ленинградская еврейская молодежь собралась на Финляндском вокзале, чтобы отпраздновать Лаг Баомер, развести костер на Карельском перешейке.
Эта фотография и еще несколько снимков с того дня бережно хранятся в архиве Эли и Иды Гигузиных — активистов еврейского движения в Ленинграде.
Эли Гигузин был в той компании, сама Ида в поездке не участвовала — осталась дома с детьми. Мы попросили Иду вспомнить тех, кто запечатлен на фотографии.

Кто изображен на фотографии

Крайний слева — сегодня главный раввин Синагоги Бродского в Киеве Моше-Рэувен Асман, а тогда — еще Миша Стуль. Похоже, что он руководит процессом фотосъемки.
Справа — его жена Хана (Анечка).
Еще правее — Марина Абрамова.
В черном сюртуке — д-р Александр Шейнин со старшим сыном Менахемом-Менделем на руках. Через неделю он совершит алию в Эрец Исраэль. В этот день приехал на вокзал попрощаться с друзьями, затем они с женой и сыном отправились с визитами к родне.
Справа — его жена Марина Шейнина.
Рядом с Мариной — Шурочка Суханова (Рахель Рабинович), сегодня она иерусалимский адвокат, летела с семьей Гигузиных в одном самолете в Израиль.
За Шурочкой — Леонид Коренбаум, живет в Канаде.
Сидит на корточках — доктор Моше-Авраам Бельчинский, герой Израиля, тяжело раненный в бою под Газой.
Рядом с Александром Шейниным — Элиягу, сатмарский хасид.
Остальные имена, признается Ида, вылетели у нее из памяти.

Перейдем ко второй фотографии.
Вполоборота — Эли Гигузин.
В черном сюртуке — Александр Шейнин.
Младший брат Эли Гигузина Марк — создатель паблика «Евреи в Санкт-Петербурге».

Ида Гигузина, апрель 1987

Ида Гигузина и еврейское молодежное движение в Ленинграде

В 1981 году Ида поступила в Ленинградский технологический институт целлюлозно-бумажной промышленности — один из институтов, куда брали евреев. На первом курсе у нее появилось тяжелое чувство, которое можно назвать «страхом ассимиляции». Было очевидно, что еврейские студенты не очень-то интересовались соплеменницами. С этим надо было что-то делать.

В течение года Ида собрала вокруг себя еврейскую компанию. Набралось около 15 активистов, да еще человек 30 периодически появлялись на встречах.

Они мало что знали о еврейской традиции. В 1982 году они впервые собрались на праздник Симха Тора в Синагоге, но обычно в их встречах было мало еврейского.

Ида вспоминает, как в 1984 году ее родители оставили им бобину с еврейской музыкой. В ее квартире собралась компания — слушали песни на незнакомом идише, вели не слишком глубокомысленные беседы — словом, такое общение сводилось к поднятию национального духа. Но знаний по-прежнему не хватало.

В 19 лет Ида познакомилась со своим будущим мужем. Уже вдвоем они стали искать, откуда можно узнать о традициях, найти ответы на свои вопросы.

Бабушка Иды выросла в традиционной семье, но придерживалась правила «не говорить лишнего», к чему и Иду призывала.

Первая еврейская книга оказалась у них в 1982-м году благодаря Жене (Иегошуа) Шейнину — младшему брату д-ра Алексадра Шейнина. Это была книга Макса Даймонта «Евреи, Бог и история». Благодаря ей Эли Гигузин уже мог что-то рассказать своим товарищам.

В 1984-м году Ида и Эли поженились. Когда Ида ждала первого ребенка, они с мужем катались в лодке, а Эли переводил для нее с английского языка книгу по еврейской традиции. Помнит Ида и первый пасхальный седер. Так и учились, потихоньку включая традицию в свою жизнь.

Однажды Эли встретил на Невском проспекте Иегошуа Шейнина, и тот поинтересовался, не собирается ли молодой отец делать обрезание первенцу. Эли с женой в свои 20 с небольшим и не знали, что из себя представляет брит-мила. Посовещались и решили, что будут делать. Пригласили домой д-ра Александра Шейнина. К сожалению, выяснилось, что у ребенка слабое здоровье, и брит-милу решили отложить.

Д-р Шейнин приносил все больше книг, Гигузины стали осваивать правила кашрута, встречаясь с полным непонимание со стороны старшего поколения. Теперь-то родители (им уже по 80 лет) живут в Израиле и полностью погрузились в еврейскую атмосферу, а тогда боялись за детей, опасались потерять работу.

Когда ребенку Гигузиных было 9 месяцев, родители Иды разменяли квартиру. Молодая семья переехала в крошечную комнату в коммуналке в районе Ржевка-Пороховые. Там они встретили свой первый шабат по тем правилам, которые успели узнать.

Эли Гигузин с детьми (Яков и Давид), апрель 1987

Спустя некоторое время с помощью раввина Ицхака Когана они перебрались в квартиру на Петроградской. К ним на шабаты стали приходить люди, появилась подпольная литература — самиздат прятали за картошкой, Ида помнит как сейчас. Люди приходили разные, интересующиеся традицией, те, кто очень хотел попробовать «настоящую кошерную еду» — овощные консервы, хлеб, который сама научилась печь Ида. Многих завораживала фраза «кошерная еда».

Старший сын Гигузиных рано научился говорить, в 2 года он уже ходил в подпольный детский ульпан, хотя остальным ученикам было по 5-6 лет. Родители этим гордились. У них бывали посланники Любавического Ребе из Америки, приезжавшие под предлогом конгрессов. Почему-то юный возраст ученика их совсем не удивлял, но родители все равно были рады успехам сына.

Однажды к Эли на работу приехали... из еврейского отдела КГБ. Хорошо, что на тот момент супруги прочли книгу «Как вести себя на допросах» — все обошлось. Выяснилось, что их квартира была не такой уж секретной: один их молодых людей рассказывал «кому надо» обо всем, что делала еврейская молодежь. Сам потом признался в этом, плакал, но не о нем сейчас речь.

Супругов Гигузиных не сразу отпустили в Эрец Исраэль — за семьей следили: кто у них бывает, что делает и говорит. Сейчас у них несколько альбомов с фотографиями, которые бережно хранят память о тех непростых временах. О людях, запечатленных на них, можно долго рассказывать, о ком-то написаны целые книги.

Беседовала Елена Слабковская

Благодарим Марка Гигузина за помощь в организации интервью.

О паблике Марка Гигузина «Евреи Петербурга» читайте тут.