Сегодня герои нашего интервью – Андрей Сатин и Ольга Курбатова, их девятилетняя дочка Соня и кошка Ханя, которая, правда, проспала весь разговор, но проснулась к фотосессии.

Андрей – айтишник, идейный вдохновитель и разработчик большого числа стартапов, Ольга - психолог и бизнес-тренер, Соня – ученица школы «Менахем». Пока взрослые пьют кофе и говорят об антисемитизме, дороговизне Израиля и делах общины, Соня делает домашнюю работу по ивриту. Сатины признаются, что люди они светские, но изучают Тору, пытаются разобраться в вопросах кашрута, дружат с семьями раввинов и зажигают свечи на шабат.

Анна Краснова поговорила с Андреем и Ольгой о жизни в Петербурге и Израиле, о том, как они пришли к еврейству и почему хотят, чтобы дочь пошла служить в израильскую армию.

- В Интернете много информации о ваших стартапах – и мобильные платежи, и мобильное телевидение, и даже доставка здорового питания. Чем вы занимаетесь сейчас?

Фото автора

– Развиваю проект по работе с большими данными. Мы составляем цифровые портреты пользователей соцсетей – на основании данных, которые публикуются. Потом формируем аудитории по запросам заказчиков и выгружаем их в обезличенном виде на рекламные площадки, через которые и показывается настроенная с нашей помощью реклама.

– Речь идет об открытых данных, которые мы сами публикуем в социальных сетях?

Андрей:
– Конечно.

– Как хорошо, что я ничего не публикую.

Андрей:
– Не хочу вас расстраивать (смеется). Даже если вы ничего не публикуете, то информацию о вас можно получить на основании данных, где вы бываете, WiFi точках, к которым подключаетесь, и еще много какими способами. Рекламу вам показывают в зависимости от того, какие сайты вы смотрите на телефоне, какие у вас приложения установлены, как часто вы ими пользуетесь, кто у вас в списке друзей, с кем вы пересекаетесь, с кем бываете в одних местах подолгу. Этого достаточно для того, чтобы на вас таргетироваться – то есть, считать вас подходящей аудиторией для показа той или иной рекламы.

- Но это же громадные объемы информации!

Андрей:
- Гигантские! И софт для работы с ними – тоже не простой. Разработка системы, подобной нашей, может длиться не один год и стоить не один миллион долларов. При этом еще не факт, что она продастся и окупится.

До этого у меня были стартапы, связанные с доставкой еды, мобильного телевидения. Были даже автосервисы. В 2004 году мы сделали первую смс- платежную систему в России, а потом в Израиле, но уже с охватом на весь мир. Сейчас по этой схеме работают все оповещения банков.

– А вы не думали создать стартап, на котором вы будете рассказывать о создании стартапов?

Андрей:
– Нет, инфобизнесом заниматься не хочу, а лекции я и так регулярно читаю в ИТМО и других учебных заведениях, со студентами занимаюсь. В Сколково рассказывал о том, с какими трудностями мы сталкивались, как финансирование искали, как выходили на продажи, в чем особенности, на что обратить внимание, как построить команду, на каком софте лучше писать. Мы занимаемся этим 20 лет и набили уже такое количество шишек, что ночью разбуди – расскажу!

– И еврейской общине вы помогаете именно как айтишник?

Андрей:
– Да, именно в этой сфере мы активно помогали Израильскому культурному центру, когда там работала Жан Фридман. Потом был промежуток затишья, но сейчас в ИКЦ новый активный директор, так что, надеюсь, продолжим совместную работу.

- А что именно вы делали для ИКЦ?

Андрей:
– Первая задачка была очень любопытная – мы составили список распространенных еврейских фамилий и просто по всем соцсетям делали выборки, показывали рекламу: приглашали людей зайти на сайт ИКЦ, посмотреть, почитать что-то про Израиль, про еврейство в принципе. Помогали организовывать День независимости Израиля в Санкт-Петербурге. Все рассылки новостные, информационные, оповещения – шли через наш сервис.

«Сатин – еврейская фамилия»

- Вы так активно участвуете в жизни еврейского Петербурга. Как же вы пришли в еврейство?

Андрей:
– Я самый что ни на есть еврей – у меня еврейская теща, еврейская жена и еврейская дочь! (смеется). У меня корни есть, просто не найти, не доказать. В 1917-м году все документы сожгли: мой прадедушка был большевиком – так что если что-то и было, то оно уничтожено. Зато мы живы.

Но я себя считаю абсолютно евреем. Я всю жизнь был связан с еврейством. У меня семья – коренные питерские интеллигенты, архитекторы, поэтому было бы странно, если бы я с евреями не сталкивался. Шансов у меня не было. Друзья детства с фамилиями Левит, Бауман, Рабинович, Гольдштейн и Броверман – я с ними рос.

Соня:
- Сатин – это еврейская фамилия.

Фото автора

Андрей:
- Да, вполне себе. Мы знаем только часть истории – те сведения, которые мы смогли с папой нарыть – до третьего колена по маминой линии, но там были вепсы, они погибли, в 37-м году всех положили.

- В России - с нашей разрушительной историей - тяжело искать свои корни.

Андрей:
- Конечно, особенно если такие разборки были, когда один брат расстреливал другого. И документы тяжело найти, да и рассказывать никто не хотел.

Соня:
- Потому что это был секрет?

Фото автора

Андрей:
- Потому что они настолько всего боялись. Всего! Я очень хорошо помню рассказы, что у дедушки всегда в коридоре чемоданчик стоял. Они постоянно ждали, что их сейчас заберут.

«Девушка, с вашим профилем не боитесь ездить?»

Фото автора

Ольга:
- Я – галахическая еврейка. У меня бабушка еврейка. Но мы до поры до времени не знали – ни мама моя, ни я – как ее звали на самом деле. И даже старшая сестра бабушки забыла это. А потом мы нашли свидетельство о рождении – и там написано, что бабушка была не Мария, а Меня.

- То есть всю жизнь для всех она была Мария?

Ольга:
- Да. Ее сестру звали Женей, но все знали, что она на самом деле Сара, а про бабушку даже не знали, что она Меня. Но то, что мы евреи – это не скрывалось. Я всегда знала, что я еврейка. Мы жили в Купчино, так себе райончик – и ко мне в общественном транспорте подходили и говорили: «Девушка, с вашим профилем не боитесь ездить?».

У мамы моей были проблемы из-за еврейства. Она всю жизнь преподавала в Университете, и, когда всех принимали в партию, ее попросили заполнить анкету. У нее фамилия по папе была русская, но там нужно было и девичью фамилию матери написать. И вот когда она указала «Лендерман»... На меня глядя, все сразу понимают, что я еврейка, а о маме – как-то не догадывались. Но увидели фамилию – и все, не взяли в партию, представляете?

- Может, и к лучшему.

Ольга:
– В общем, да. Но тогда это была проблема. Да, к сожалению, мы традиций тогда не соблюдали. Как ни странно, мы стали погружаться в еврейство благодаря Андрею.

«Я в прошлой жизни был раввином»

- Андрей, а как вы пришли к еврейству?

Андрей:
- Я интересуюсь историей – и историей религий в том числе. И для меня иудаизм – это наиболее понятная и очень логичная история. Однажды я у одного уважаемого раввина спросил: «Вот объясни, пожалуйста, зачем весь этот геморрой?». И он ответил: «Ты знаешь еще какую-то нацию, которая сохранилась в том виде, в котором она существовала, пройдя через все то, через что она прошла?». Для меня как для программиста это абсолютно понятная история: работает – не трогай. Вот, собственно, ответ.

- Многие понимают это и восхищаются подвигом еврейской нации. Но далеко не все при этом приходят к еврейству, тем более, если документов никаких нет.

Андрей:
- Я в прошлой жизни был раввином. Сто процентов (смеется).

Фото автора

Ольга:
- Если серьезно, я до встречи с Андреем не акцентировала свою национальность, ну, знала и знала. Давным-давно пыталась сходить в Синагогу. Подошла уже практически - и со мной какой-то молодой человек попытался познакомиться. Что-то он мне не понравился, и я решила, что не пойду внутрь. Потом, лет 12-13 назад, мы со знакомой сходили на Симхат-Тора, мне понравилось, и я подумала: «Я же все-таки еврейка, надо поузнавать, что это такое».

Но по серьезному мы втянулись, когда Сонька в школу «Менахем» пошла, когда начали общаться с членами общины. Сейчас дочь уже по вечерам Тору читает.

Фото автора

Соня:
- Нам просто задали главу прочитать, я прочитала, мне понравилось.

Ольга:
- Мы, конечно, начинающие евреи. Как-то все так складывается: когда ты входишь в колею, остальное тоже подтягивается. У нас очень много друзей - евреев. Мы живем в одном доме с равом Шломо Гольденбергом – нашим школьным раввином, часто ходим к нему на шаббат и праздники.

Фото из архива семьи Сатиных

О еврейской школе. «Нас подкупил запах пирожков с корицей»

- А почему вы решили отдать дочь в еврейскую школу?

Ольга:
- У нас есть израильское гражданство. Мы не знаем, как жизнь сложится, но высшее образование в Израиле прекрасное, и нам бы хотелось, чтобы Соня была к нему готова. Ну и нам нравится школа «Менахем». Нас к этому как будто вело. Мы у какого-то знакомого были в гостях, просто рассуждали, в какую школу Соню отдать, он нам эту школу и посоветовал, и контакты дал. Мы сходили пообщаться, и нам очень понравилось атмосфера.

Андрей:
- Первое, что подкупило – это запах пирожков с яблоком и корицей. И очень правильное отношение к детям.

Ольга:
- Потом нас позвали на шабатон. И нас восхитило просто, как там к детям относятся, как старшеклассники обожают младшеклассников. Мне нравится, что они все очень заботливые.

- Соня, а что тебе нравится в школе?

Соня:
- У меня лучшая учительница в школе – Ирина Васильевна, она у нас классная руководительница. И все друг с другом дружат. Еще у нас теперь каждую перемену музыка играет.

Фото из архива школы «Менахем»

Фото автора

Ольга:
- Я сама стала еврейское образование получать – хожу на занятия Колель Тора, их ведет рабанит Лея Липскер. У Шломо Гольденберга бывают занятия по понедельникам, тоже стараюсь посещать. История и культура еврейского народа – это безумно интересно! То есть, я Тору пока с этой точки зрения читаю, изучаю – интересно, как оно там было. Причем ведь можно и спорить по этому поводу, дискутировать.

Андрей:
- И в этом приятное отличие иудаизма от православия для меня как человека, который видел и то, и то – с раввинами можно что-то обсуждать, спорить. Это прямо круто!

Фото из архива семьи Сатиных

Об общине. «Любая проблема – все начинают помогать»

Ольга:
– Если говорить про общину, знаете... Это даже не друзья, это как будто семья, родственники, и ты чувствуешь это родственное плечо. Мы ощущаем эту поддержку. Если у тебя день рождения и ты приходишь на Колель-Тора, Лея всегда приносит торт, который она сама с детьми испекла. Или кто-то заболевает – сразу же все начинают молиться, помогать и эта поддержка очень значима. Ты знаешь, что есть люди, которые тебе помогут.

- Я тоже это почувствовала, когда заболела коронавирусом: до городской поликлиники не дозвониться, а из общины сразу перезвонила Дина, все расспросила, лечение прописала, пульсоксиметр прислала, потом перезванивала, спрашивала, что как.

Ольга:
– Да, когда началась пандемия, вся община помогала друг другу: какие-то наборы постоянно собирали – для тех, кому плохо. Всем помогали. Про КТ договаривались, если кому-то нужно из общины. Любая проблема – все начинают помогать. Это ценно!

Израиль. «Важна возможность уехать»

Андрей:
– Мы с этим еще в Израиле столкнулись: если какая-то проблема, евреи сразу собираются в кучку. Дочка заболела, и ребята аж с Негева были готовы все бросить, приехать. До этого все как-то было не встретиться, а тут – я просто в Фейсбуке написал, что мы идем сейчас в больницу. И люди сразу активизировались: кто-то что-то из Хайфы привез, быстро все организовали, врачу позвонили.

Фото из архива семьи Сатиных

Фото из архива семьи Сатиных

Ольга:
– И было очень трогательно, что в шабат там все время ходили люди, которые детям приносили наборы вкусностей...

Фото автора

Андрей:
– Местные жители, кто вокруг больницы живет, приносили детям, которые остались в больнице на Шабат, всякие сладости, завалили по самую макушку. Это было очень трогательно.

Соня:
– Я оттуда уезжать не хотела - там так клево было.

Фото автора

- А почему вы решили оформить израильское гражданство?

Ольга:
– Для нас было важно гражданство, важно иметь возможность уехать в Израиль, когда мы захотим или если это будет нужно. Ну и мы думаем о будущем дочери.

- То есть вы пожили в Израиле и все-таки вернулись в Петербург?

Андрей:
– Да. Пока из-за работы мы не готовы уехать туда на постоянку.

Соня:
– Я очень хочу в израильскую армию.

Андрей:
– И я считаю, что это очень правильно, если она пойдет, мы сейчас активно готовимся!

Соня:
– Ходим на стрельбу.

Андрей:
– Я не был уверен, что Соньке понравится. Но она с детства просила не совсем девичьи игрушки: на шесть лет хотела, чтобы я ей подарил автомат УЗИ. Но он был тяжеловат (смеется). В этом году наконец-то сложилось: мы специально купили ей пистолет поменьше, полегче – под размер руки. Она так заинтересовалась, что мы уже первый городской чемпионат отстреляли.

Фото из архива семьи Сатиных

Соня:
– У меня 12-е место!

- Удивительное увлечение для девятилетней девочки.

Андрей:
– Правильное увлечение, оно несет в себе много позитивных вещей. Первое – это внутренняя самоорганизация, потому что общение с оружием очень организует. Тебе очень четко объясняют: делай так, так не делай, потому что будет больно. Второе – это развитие реакции, мелкая моторика. И самое, я считаю, важное – это работа со стрессом. С оружием регулярно что-то идет не так, то заело, то не сработало и очень важно, как человек будет действовать в стрессовых, внештатных ситуациях. Нужный навык.

- Вы, наверное, везде, где бываете, стараетесь какие-то еврейские места найти?

Андрей:
– Обязательно. Мы считаем, что это важно. Когда мы были в Берлине, то ходили на мемориал памяти жертвам Холокоста.

Ольга:
– До мурашек.

Андрей:
– А вот Сонька подрастет, мы еще съездим в Польшу и Венгрию. Обязательно. Я был в Будапеште, и считаю, что там один из самых сильных памятников жертвам Холокоста – туфельки на берегу Дуная.

Соня:
– Что это значит?

Андрей:
– Там выводили евреев на берег и расстреливали, скидывали в реку. А обувь оставалась на берегу. И сейчас из бронзы сделали такие туфельки – детские, взрослые, женские, мужские.

– Ольга, вы говорили, что в детстве сталкивались с антисемитизмом. А сейчас, как вы думаете, еще есть эта проблема?

Ольга:
– Конечно! Я вела тренинг однажды и рассказывала про технику контрвопросов – это когда вопросом отвечаешь на вопрос. Я рассказываю все это, и один молодой человек выдает: «Ну это же какие-то еврейские штучки». Я говорю: «Да, ну и что? Что плохого-то? Я вот еврейка». Он на меня смотрит с таким удивлением: «Ну вот надо же! Так не стесняясь говорить о своей национальности! Уважаю»". Это, конечно, не страшно – скорее, грустно и нелепо. Но я думаю, что, если дать им волю, будет то же самое. Антисемитизм у нас никуда не делся. Просто он пока затих. Так что мы не увидимся, если что-то начнется.

Андрей:
– Сто процентов! Взять, например, Францию за последние десять лет. Мы как раз в Нетании жили во французском квартале, Нетания сейчас стала абсолютно французским городом! Французские евреи бежали. Поэтому я сторонник поговорки, что оптимист учит английский, пессимист учит китайский, а реалист учится разбирать автомат Калашникова. Мы вот учимся разбирать автомат Калашникова и учим иврит.

Ольга:
– До сих пор, когда дети говорят «я – еврей», бабушки наши шикают на них. Они всю жизнь с этим жили – с чемоданчиками в коридорах, с заголовками в газетах, с этим бытовым антисемитизмом.

О планах

- Получается, израильское образование и израильская армия - в планах есть. Но жить в Израиле пока не получается. Что же делать?

Ольга:
– Время покажет. В любом случае, если куда-то уедем, обязательно будем искать еврейские общины. Это очень важно, чтобы на новом месте у тебя была такая поддержка.

А у нас такое же ощущение от петербургской еврейской общины. Что она поможет, поддержит, не бросит в трудной ситуации.

Фото автора

Текст и фото: Анна Краснова