Бывший ленинградец и деятель отказа д-р Александр Шейнин рассказывает о пятой свече Хануки и тайне бабушкиной-дедушкиной ктубы.

Пятая свеча Хануки - навсегда особый день. Это я потом узнаю и про праздник, и про пятую свечу, и про то, что этот день никогда не попадает на субботу. И поэтому, в глубокой вечной тьме, свет пятой ханукальной особо ярок и особенно значим. И потом расскажет тетя Рая, что ее сестра Эстер, она же бабушка моя, мамина мама, родилась в «пятую свечу». И почти что через четверть века, я обнаружу тайну в Кетубе: пятая свеча - это и день дедушкино-бабушкиной хупы.

«Во второй день после субботы, первого числа месяца тевет 5687 года от сотворения мира в городе Витебске (6-е декабря 1927 года, на исходе 5-й свечи Хануки) р. Иегошуа-Зелик, сын р. Азриеля берет в жены Эстер дочь р. Менахема-Менделя а-Коэна по закону Моисея. Свидетели, подписи».

Хупа состоялась в Витебске, вблизи от Сенно - бабушкиной родины. Наверное, у прадеда моего, у бабушкиного папы р. Менахема-Мендела, оставались в Витебске знакомые. К ним-то он и отослал «подальше от греха» влюбленных молодых. Эстер была студенткой учительского института, а Женя -медицинского, так что и хупа в Красном Питере, конечно, не сошла бы им с рук.

Латунная люстра тети Дины

Но пока мне только пять, и все мы впятером (я, папа, мама, бабушка и дедушка) живем в одной тридцатиметровой комнате огромной коммуналки на 7-й Красноармейской, 25. На пятом этаже, в квартире 10. В «Доме Помещика». Мы совсем не отмечаем Хануку, а готовимся к большому юбилею - 35-летию совместной жизни бабушки и дедушки. Отмечать наметили у тети Дины, бабушкиной младшей сестры - потому, что у нее две комнаты, (конечно, тоже в коммуналке, но две!), к тому же рядом, на Московском. Я запомнил эти комнаты и их родной советский интерьер: и стулья, как у нас, и как у нас сервант и «гобелены». Через много-много лет я буду вспоминать по фотографиям рисунки на обоях, занавески, тарелки на столе, бокалы, а тети-Динина тяжелая латунная люстра из той далекой ленинградской коммуналки перекочует в мою комнату в Бат-Айн, в усадьбу на Святой Земле...

«Только бы дожить, Дедулькин, в первый класс тебя свести»

Но мне пока что, только пять, и я заранее готовлю речь.

«Дорогие дедушка и бабушка! Поздравляю вас с днем ТРИД-ЦА-ТИ-ПЯТИ-ЛЕ-ТИ-Я! Желаю вам крепкого здоровья и оставаться молодыми. А когда я вырасту, то придумаю такое лекарство, чтобы старенькие не болели и никогда не умирали!». Я стою на стуле возле мамы. У меня ботиночки и теплые чулочки на резинках. Передо мною длинный стол и множество гостей. И мне все хлопают в ладоши и смеются. Потом поют. Бутылки с лимонадом. Салат с горошком, шпроты с ломтиком лимона... Я навсегда запомнил этот вечер и эту мою речь как отзвук тяжкого предчувствия и горестных намеков. Мой дедушка болел туберкулезом и вечно кашлял, а на окне держал стеклянную «плевательницу» и часто говорил: «Только бы дожить, Дедулькин, в первый класс тебя свести...». Он так меня любил и звал «Дедулькиным», а я не понимал , что значит «только бы дожить», но все-таки придумывал лекарство. Мне говорили: «Ешь - полезно. Тут витамины. Это - чтоб расти». Котлеты всякие и макароны. Яблоко «антоновка», хоть и кислющее, полезно - значит, ешь! Однажды осенила меня мысль: если все эти продукты так полезны, то нужно просто взять от каждого немного и сделать пречудесное лекарство! В нем будет абсолютно все - и из котлет и из «антонтвки», и из каши! И люди будут вечно жить! И наш дедуля. И бабуля. И все-все!

Однажды, вскоре после дедушкиной смерти, я обнаружил среди тряпок его такую родную и знакомую полосатую пижаму. Мне стало очень жаль ее - я вырезал ножницами кусочек ткани вместе с номерком от прачечной и спрятал у себя. Тогда мне было около шести. Лоскуток этот и поныне хранится у меня...

Подождите!

Это обещание мое придумать чудодейственное лекарство от смерти и по сегодня помнится и давит.

Я себе пытаюсь объяснить, что это было только детское желание и страх, что «так устроен мир».

Я даже стал врачом, как прадед, и как дедушка, как мама... Но это «никогда не умирали»... Мне вспоминаются знакомые черты - их голоса, их лица и привычки. И фотографии. Как будто бы они еще со мною, здесь, и нужно лишь немного постараться, потерпеть - и вот она, заветная таблетка на ладони! «Чтоб никогда никто не умирал».

Подожди-и-и-и-ите!!!

Старая фотография и чудом сохранившаяся магнитофонная запись

Это фотография с празднования 25-летия совместной жизни бабушки и дедушки за 10 лет до описываемых событий. Тоже на квартире тети Дины. Я еще не родился.

Иногда я включаю чудом сохранившуюся магнитофонную запись того вечера. Как хорошо, что, уезжая из России, я ее переписал на современную кассету... Помню ту приставку к патефону, ее зеленый глаз, мигающий от звука, огромные ползущие катушки... Звук прыгает и тянется, когда кончается завод, но папа крутит маленькую ручку сбоку чемоданчика и снова все работает как надо, чтобы потом, спустя почти полвека, в Иудейских Горах, я смог бы наслаждаться родными голосами из далекого заснеженного Ленинграда.

Отрывок из записи. Говорит дедушка Женя. 1961 г.

«Сейчас, оглядываясь на свою жизнь... Единственное, о чем мне никогда не приходилось жалеть, так это о том, что на моем жизненном пути я встретил мою дорогую, любимую Эстер, с которой я связал свою судьбу и с которой мы в течении тридцати пяти лет живем рука об руку. Для меня Эстер всегда была не только верной и преданной женой но и большим другом. Временами я даже ощущал, что она заменяет мне мою мать, которую я мало помню, и рано ушедшую от меня сестру. Эстер мне много дала и я чувствую себя в долгу, обязанным перед ней. И, если бы мне вновь пришлось бы начинать жизнь сначала, то я бы все-таки опять в качестве друга жизни снова выбрал бы мою Эстер..»

Дедушка Женя и бабушка Эстер

За 10 лет до описываемых событий: фото с празднования 25-летия совместной жизни

Д-р Александр Шейнин