Проект «Последний адрес» установил на Доме по адресу Лесной, 61, мемориальный знак в память об инженере Якове Марковиче Фридлянском. В этом доме в 1936 году он получил квартиру по распоряжению самого Кирова. Из этого же дома через год с небольшим его увели на расстрел. О судьбе Фридлянского и его семьи рассказывает журналист Наталья Шкуренок.

В лагере на лесоповале работали даже женщины с грудными детьми. Они приходили на обед в бараки и просили разрешения у лагерного доктора-женщины после обеда остаться в бараке, чтобы покормить ребенка. Врач щупала у женщины грудь, и говорила: да нет у тебя никакого молока, иди работать! Женщины падали перед ней на колени, плакали и просили – гражданин доктор, разрешите покормить, я приложу ребенка к груди, он начнет сосать, молоко появится! Уговорить этого «доктора» редко кому удавалось...

Это не рассказ про садистов-врачей из нацистских лагерей: это наши, родные, отечественного разлива доктора Менгеле из наших, советский лагерей. Об этом сегодня рассказала Элла Яковлевна Фридлянская, дочь Якова Марковича Фридлянского, в память о котором она сегодня установила знак «Последний адрес» на доме 61 до Лесному проспекту. На том самом «доме специалистов», из которого в годы репрессий забрали на погибель несколько десятков человек.

«Щедрый подарок» от советской власти

Яков Маркович Фридлянский родился в Белоруссии, в Полоцке, в бедной семье. Из Белоруссии, из глухой деревни, была и его будущая жена Зельда Зелмановна Думова, которую все ленинградские знакомые называли Зинаидой Семеновной. Они приехали в Ленинград, выучились здесь – он на инженера-путейца, она – на педагога-дефектолога, получили хорошую работу, поженились. Пытались завести детей, но трое новорожденных один за другим умерли – может, потому, что жила молодая пара в небольшой комнате, почти без отопления, хотя Яков Маркович уже был большим начальником – председателем областного межсекционного бюро инженеров и техников. Как рассказала Элла Яковлевна, отец участвовал в проектировании Беломорканала.

Наконец в 1936 году они получили щедрый подарок – отдельную квартиру под номером 184 в доме на Лесном.

Все знавшие Якова Марковича запомнили его как веселого, остроумного человека. Летом, в июне 1937 года его арестовали и исключили из партии. Дочь родилась через 2 месяца после ареста отца, и он, похоже, так и не узнал о рождении долгожданного ребенка – по словам матери, у нее ни разу не приняли ни посылки, ни письма для арестованного мужа. Его расстреляли в конце ноября 1937.

Малышка на лесоповале

Вскоре, в январе 1938 года, вдову с полугодовалой дочкой тоже арестовали и отправили в лагерь.

Почти год маленькая Элла жила с матерью, работавшей на лесоповале, в Сегеж-лагере, в Карелии. В ноябре 1938 года НКВД возглавил Берия, и начались некоторые послабления в людоедском режиме – в частности, матерям разрешили передать из лагерей своих детей родственникам. Маленькую Эллу забрали родные сестры матери и увезли в Ленинград. Как только девочку забрали у матери, ее саму оправили в Акмолинский лагерь для жен изменников Родины – печально знаменитый А. Л. Ж. И. Р.

Одна из сестер Зельды Зелмановны, у которой тоже была дочка Лариса, на два месяца младше Эллы, вырастила племянницу как свою родную дочь. Она тоже была дефектологом, работала в школе для глухих детей, и когда началась война, уехала в эвакуацию, забрав Ларису и Эллу.

«Мама, я тебя не помню!»

Они выжили, вернулись в Ленинград. А вскоре после войны из лагеря вернулась родная мама – уже восьмилетняя Элла не узнала ее, кричала – я тебя не помню! О чем сейчас Элла Яковлевна вспоминает с плачем...

Матери не разрешили поселиться в Ленинграде, она нашли жилье и работу в Луге, дочь поселилась с ней. Выросла, окончила школу «холодным летом» 1953 году, и поехала учиться в Ленинград – тоже в Педагогический, где когда-то училась ее мама. В анкете в графе «отец» написала – «умер» – летом 1953 году никто уже не допрашивал с пристрастием, как именно это случилось....

Скопировала подпись отца

В начале перестройки Элла Яковлевна познакомилась с делом своего отца, от руки скопировала документы, и, очень трогательно, в том числе – подпись отца со страницы одного из допросов, где он отказывается о всех обвинений в свой адрес. Его жена, мама Эллы Яковлевны, Зельда Зелмановна, дожила до 80 с лишним лет.

«Советская власть дала мне все»

Бабушка всегда мне говорила – советская власть дала мне все, – рассказала сегодня на церемонии установки знака внучка Ольга. – Если бы не советская власть, я бы так и пасла гусей где-то в глухо деревне на берегу речки... Они оба, дедушка и бабушка, использовали возможности, которые дала им новая власть – дедушка стал инженером, участвовал в проектировании Беломорканала, бабушка выучилась на педагога....

Элла Яковлевна и Ольга

Вот и взвешивай на весах судьбы – пасти гусей на берегу тихой речки, или проектировать Беломорканал, на строительстве которого погибнут сотни тысяч невинных людей, и ты сам вскоре тоже станешь заключенным и погибнешь от рук своих же однопартийцев...

Биография Якова Фридлянского

Яков Маркович Фридлянский родился в 1903 году в Полоцке. Он учился в Ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта, который закончил в 1929 году. Тема выпускной дипломной работы: «Устройство Волго-Донского канала с применением судоподъемника и детальной разработкой выхода канала в Дон».

Яков Фридлянский был арестован 21 июня 1937 года. Допрос, который 25 сентября провел помощник оперуполномоченного 2-го отделения 4-го отдела УГБ НКВД ЛО сержант госбезопасности Гончуков, насчитывает семь листов.

Риторика фальсификации

Показателен механизм фальсификации дел времен массовых репрессий, который фиксируется и в этом протоколе. Его страницы, вопросы следователя и ответы Якова Фридлянского стилистически едины. Речь протокола сходна с теми формулировками, которыми полны «обличительные» публикации о вскрытии «террористических, диверсионных группировок» в прессе того времени. Эти словосочетания переходят из одного дела в другое, часто встречаются и дублируются в разных уголовных делах.

Сержант Гончуков насыщает протокол подобными однообразными, громоздкими, характерными для риторики карательных органов фразами: «проведение нелегальных контрреволюционных сборищ», «контрреволюционная критика отдельных мероприятий ВКП(б) и советского правительства, оказание организованного сопротивления приведения их в жизнь», «дискредитация политики ВКП(б) в глазах рабочих масс», «конкретная контрреволюционная работа по развалу профсоюзных организаций в плане и в соответствии с теми решениями, которые принимались на нелегальных совещаниях участников группы». Причем такие же фразы следователь вкладывает и в «ответы» Фридлянского: «подрывную контрреволюционную деятельность проводил по линии развала работы на вверенном мне участке», «сознательно и последовательно разваливал работу большинства коллективов ИТС, имея целью разобщить инженерно-технических работников, организованных на базе общественно-политической и производственно-массовой работы», «прямо поставил вопрос о необходимости перехода в борьбе против ВКП(б) от слов к борьбе организованной», «систематически срывали работу по составлению коллективных договоров и их осуществлению, срывали указания ВКП(б) по охране труда на предприятиях, по массовому рабочему изобретательству и развертыванию стахановского движения».

Показательно, что протокол, отпечатанный на машинке, подписан Яковом Фридлянским лишь на последней, седьмой странице, содержащей пару реплик, под следующей фразой допрашиваемого инженера-путейца: «Показания, что я якобы был осведомлен о террористических планах организации правых и сам лично был сторонником индивидуальных террористических актов над руководителями ВКП(б) и Советского правительства – отрицаю категорически». Можно с уверенностью предположить, что остальные, предыдущие шесть страниц сочинены сержантом Гончуковым чуть позже и затем вставлены в дело.

Расстрелян в 34 года

29 ноября 1937 года Военная коллегия Верховного суда СССР во время своей выездной сессии в Ленинграде приговорила Якова Фридлянского за участие в «антисоветской организации правых» к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Ему было 34 года.

Справка, выданная жене Я.М. Фридлянского Думовой:
«...Фридлянский Яков Маркович <...> выбыл 21.06.1937 г. в распоряжение НКВД»

Три фальшивых свидетельства о смерти

Жена Фридлянского, Зинаида Семеновна Думова в момент ареста была беременна. Дочь Элла родилась 19 августа – через три месяца после ареста отца. 28 января 1938 года, после расстрела мужа, Зинаида Думова была арестована и получила восемь лет лагерей. Ее вместе с младенцем отправили в Сегежлаг. Годовалую Эллу вывезла из лагеря двоюродная сестра матери Анна. После возвращения из лагеря Зинаида Думова была вынуждена поселиться в Луге. Она неоднократно посылала запросы о судьбе мужа в различные органы власти и получила три фальшивых свидетельства о смерти: «умер в 1943 году от двустороннего крупозного воспаления легких», «умер в 1950 году от сердечной недостаточности», «в 1956 году – умер (без указания диагноза)».

«Реабилитирован посмертно»

В том же 1956 году семье прислали справку о реабилитации Якова Марковича Фридлянского - «приговор Военной Коллегии от 29 ноября 1937 года отменен; дело за отсутствием состава преступления прекращено; реабилитирован посмертно».

39 репрессированных из «Дома специалистов»

Дом № 61 по Лесному проспекту называли «Домом специалистов» потому, что он был предназначен для советской элиты, появившейся в 1930-е годы, - «красных» директоров, главных инженеров, начальников цехов, военных начальников, ученых.

Фото: citywalls.ru

На фасаде этого дома уже были размещены 11 табличек «Последнего адреса», размещенные здесь в октябре 2016 года, в марте и в апреле 2018 года.

Знак с именем Якова Марковича Фридлянского стал 12-м памятным знаком, установленным силами проекта «Последний адрес» на этом доме.

Книга памяти «Ленинградский мартиролог» содержит сведения еще о 27 репрессированных, проживавших в этом доме. Чтобы стать инициатором установки мемориального знака кому-либо из этих репрессированных, необходимо подать в «Последний адрес» заявку

Тексты и фотографии предоставлены проектом «Последний адрес» и Натальей Шкуренок