Война закончилась давно. Но каждый год нам удается найти новых людей, которые сообщают новые подробности тех страшных дней.

Дядя-спаситель

Поводом для встречи с Маей Леонидовной Набоковой стали ее воспоминания о дяде. В знаменитой книге А. Б. Чаковского «Блокада» Мая Леонидовна прочитала об эпизоде, в котором главную роль сыграл ее дядя, Аншель Меерович Коган. Только вот почему-то Чаковский в качестве спасителя от голода работников завода им. Лепсе назвал другого человека – с русской фамилией...

– Мой дядя был заместителем директора по АХО на заводе им. Лепсе. Благодаря его усилиям, на этом предприятии практически никто не умер от голода. Аншель Коган организовал совхоз в деревне Куйвози – во Всеволожском районе. Там выращивали рожь – пекли хлеб. До этого места так и не дошли немцы... Так вот, в течение всей блокады всем работникам завода выдавали дополнительных сто двадцать пять граммов хлеба ежедневно. Если кто-то обессиливал настолько, что оказывался не в состоянии выйти на работу, то дядя посылал к нему человека с небольшой порцией хлеба. Так и выжили.

Аншель Коган

Вообще, дядя Аншель был добрым ангелом нашей семьи – не зря у него такое имя. В 1944 году у мамы украли карточки. Те, кто жил в то время, знали: это смертный приговор для всей семьи. На следующий день дядя принес нам мешок хлеба и мешок зерна. Так мы – мама, я и брат – выжили. На похороны этого святого человека – моего дяди Аншеля – пришел весь завод.

Дальновидный отец

Ни для кого не секрет, что в начале Великой Отечественной войны среди советских людей насаждали победные настроения. У нас принято было считать, что война закончится через месяц-полтора. Помните, как в стихе Геннадия Шпаликова:

Ничего, что немцы в Польше,
Но сильна страна,
Через месяц – и не больше
– Кончится война.

Тем удивительней было встретить в те дни разумного человека, который не только понимал смысл происходящего, но и осознавал, что произойдет.

Отец Маи Леонидовны – русский по национальности – был военным. Мая Леонидовна рассказывает:

– Командир части, где служил отец, вызвал мою маму и сказал: «Броха Мееровна, нам предстоят страшные дни. Немцы на подходе к Ленинграду. Первое, что они скоро сделают, это разбомбят Бадаевские склады. После этого наступит голод. Надо будет кормить армию, а на мирное население продуктов просто не останется». Этот человек уже в самом начале войны организовал эвакуацию семей всех офицеров, которые служили под его началом. Уехала мама, я, мой младший брат и наша бабушка Маша Герцелевна, вдова раввина. Мама умудрилась занести в списки эвакуируемых свою беременную подругу и ее брата-инвалида. Так спаслись и они, и ребенок подруги, который появился на свет уже в Средней Азии.

Слева направо: мама, Мая Леонидовна, папа, брат

Мой папа был замечательным человеком. В Средней Азии у меня началась малярия. Папа каким-то образом добился командировки под Ташкент, где мы были. И вывез нас оттуда. С ним мы добрались до Новосибирска. Дальше добирались сами.

В 1942 году мы доехали от Вятки до Елабуги на лошадях. Бабуля ехала на повозке – мы шли рядом...

Бабушка наша скончалась уже после войны – в возрасте ста трех лет. Всю свою жизнь она соблюдала кашрут и не изменяла еврейской традиции. Папа – русский человек, советский офицер, – бабушке в этом всячески содействовал. Помню, как он помогал ей молоть муку для мацы...

И еще немного воспоминаний

После снятия блокады мы возвращались домой, в Ленинград. У меня осталось впечатление, что вся европейская часть страны была разбомблена. Помню вид пожарищ, на которых торчали одни печные трубы...

Мы приехали домой. Все ленинградские окна были забиты фанерой – стекла отсутствовали...

В нашей комнате ничего не было, кроме портрета маминой сестры. Собственно, от нее в России остался только портрет. Еще до революции она попала в тюрьму за революционную деятельность. Жених как-то вызволил ее оттуда и увез в Америку...

Мая Леонидовна

***

Мама моя работала корректором в издательстве. Ей иногда удавалось приобрести замечательные книги. До сих пор помню эти тома с проложенными пергаментов страницам. Их сожгли в блокадной буржуйке.

***

Как вы понимаете, канализация в блокаду не работала. Об этом не любят говорить, но в качестве унитаза блокадные жители использовали кастрюли. Весь пол огромной кухни в нашей коммунальной квартире был заставлен этими самыми кастрюлями и залит нечистотами. Пол мы мыли сами. Кастрюли все жители двора-колодца выбрасывали из окон. Потом приезжала специальная машина и чистила двор – убирала эту испорченную домашнюю утварь и нечистоты...

***

Как-то мы ехали по Невскому на трамвае – тогда он еще ходил там. Доехали до Елисеевского. И вдруг наш вагон остановился. Я выглянула в окно. По Садовой улице, пересекая Невский, огромные полчища крыс шли на водопой...

Мария Конюкова