На днях Нина (Нехама) Цивина с мужем Михоэлем вышли из кабинета главного раввина Петербурга с гигантской ктубой в руках. Это выглядело особенно интересно, учитывая, что хупа Цивиных была еще в 1994 году. Зачем же паре с 26-летним семейным стажем понадобился документ, выдаваемый при заключении брака? Пусть об этом расскажет сама Нехама.

Предыстория

Моя тетя утверждала, что мы — родственники Любавического Ребе. Если честно, я не принимала эти слова всерьез. Думала, красивая легенда.
Но годы спустя я увлеклась изучением истории своей семьи, и процессе изысканий сдала анализ ДНК.

Вот так выглядит результат

Расшифровать его мне помог Мойше Варшавский, который работает в Израиле и занимается установлением еврейских корней. Он изучил результаты теста и вынес вердикт:
«Вы — родственники Ребе!»
Как удалось это выяснить? Дело в том, что потомки р. Гурари из семьи Ребе тоже сдавали этот тест. И у нас оказалось много пересечений, причем во многих поколениях.
Значит, тетя была права!

Ктуба с нееврейским именем

Это было оглушительно. Я сразу почувствовала, что должна поменять свое имя в ктубе. Ведь там я записана нееврейским именем: Нина.
Да-да. Становясь с Михоэлом под хупу в 1994 году, я, конечно, знала, что у меня есть еврейское имя — Нехама. Его дала мне бабушка. Но сказать об этом я тогда не догадалась. Я была абсолютно светской девушкой. Религиозных семей в общине почти не было, хупа стала для меня подвигом Александра Матросова. Мне казалось, что все будут надо мной смеяться!
Уже после свадьбы я показала мужу еврейские документы, которые лежали у меня в доме. В том числе ктубу бабушки и дедушки. Михоэл тут же заявил:
«Знал бы я, что ты дочка коэна, в жизни бы на тебе не женился! Ведь у дочерей коэна тяжелый характер!»
Я ответила: «Это все объясняет!».

Хупа Цивиных cостоялась 24 тевета в 1994 году

Рядом — мама Нехамы и папа Михоэля

С Даниилом Брохиным и Яковом Осиповым. Справа — рав Певзнер (к сожалению, его плохо видно).

Нехама

Но пора рассказать обо всех своих еврейских именах.
Итак, имя Нехама дала мне моя бабушка, Зельда-Либа Пинхусовна Рыкман (Ханина). Она принадлежала к религиозной семье хасидов Ребе. До войны бабушка жила в Невеля, бежала оттуда под бомбами, но спаслась. После войны семья переехала в Ленинград, к родственникам, и жила в Шувалово. Там бабушка соблюдала кашрут. У газовой плиты стояла тумба с кошерной посудой, ее нельзя было трогать.

Бабушка Зельда-Либа Ханина. Маленькой Нине (Нехаме) 10 лет, но она уже на голову выше бабушки — та была крохотного роста.

Когда я родилась, бабушка дала мне имя своей матери — Нехамы Рыкман. Записать это имя в советских документах они, конечно, не могли. Но мама всегда знала, что я не просто Ниночка, но названа в честь ее бабушки — моей прабабушки. Так я и жила с партизанским именем Нехама.

Нехама Рыкман в кругу семьи (в центре, в черном платке). 1941 г.

Спустя годы Нехама Цивина обнаружила, что у этой ее прабабушки тоже было четыре имени: Хая Хава Рива Нехама

Пнина

Это имя я взяла у Торы по совету одного мудрого человека. Оно как «Нина», но только полнее.

Хана-Рива

15 лет назад я увидела фотографии мемориальной стелы в Невеле, на Голубой Даче, где высечены имена евреев, расстрелянных фашистами. Там я увидела имя своей прабабушки по материнской линии — Ханы-Ривы. Это было как луна с неба.

Хана-Рива Ханина, расстрелянная в 1941 году в Невеле вместе со своим мужем (в клетчатом, держит ребенка на руках).

Еще одна фотография Ханы-Ривы, более чем столетней давности. На шее у нее медальон.

Позже, когда я стала заниматься семейной историей, то поняла, что имя Рива мне родное еще и с папиной стороны. Папина бабушка Рива погибла во время войны в Лиепае.

Ривка Давидовна Штыкан, убитая немцами в 1941 году в Лиепае

Так что имя Рива у меня от двух прабабушек с разных сторон

Ну а папину маму, умершую до моего рождения в 1947 году, звали Хана Штыкан.

Хана Штейн, вышедшая замуж за Мовшу Бера Штыкана. Она умерла в Ленинграде в 1947 году в январе. Мовша Бер отчитал Кадиш по ней в ленинградской Синагоге и ушел в 1948, не смог без нее жить.

Вот и еще одно мое имя — Хана-Рива.
Мне не хватает только еще одного имени — прабабушки со стороны папиной мамы. Ее звали Блюма. Слыша имя «Блюма», я готова умереть от счастья. С радостью взяла бы и его, но куда? Так что пока оставлю его на будущее — на случай, если понадобится взять еще одно имя.

В семейном архиве нету фотографии мамы Ханы Штейн — Блюмы Штейн. Пропали в блокаду. Скорее всего, Блюма погибла в Даугавпилсе в 1941 году.

Души наших прабабушек

Когда я только начинала ходить в Синагогу, то попала на лекцию реб Хаима Толочинского. И он сказал: «В нас говорят души наших прабабушек». Для меня все так и есть: эти души бьются изнутри. Когда у тебя много имен, каждое отражает какую-то сторону твоей сущности. После каждого нового имени я чувствовала себя другим человеком: полнее.
Я мечтала об еще одном сыне, с этим были сложности. Но, как только я взяла себе имя Хана-Рива, все получилось. Я родила Хаима. Ему сейчас 15 лет.

Три ктубы и четвертая — красавица

И вот несколько дней назад пришла к раввину Певзнеру с огромной папкой. В ней лежали три ктубы.

Первая — моей бездетной тети Анечки (Хаи Риси Ханиной), которая была для меня как бабушка. Эту ктубу нашли родственники в доме в Шувалово. Документ пережил блокаду...

Вторая — ктуба родителей моего папы. Мовша Бер Штыкан и Хана Штейн.

Их хупа состоялась в Кронштадте в 1910 году. В этой ктубе написано, что мой дедушка — коэн. Она тоже пережила блокаду и эвакуацию.

Третья — моя старая ктуба с нееврейским именем.

Я сказала:
«Рав Певзнер! Я хочу быть Нехамой, чтобы в ктубе было записано еврейское имя, данное мне при рождении».
«Только одно имя?» — проницательно уточнил рав Певзнер.
«Ой, если можно, все четыре!»
И, когда мы с мужем пришли за документом, мне выдали мою красавицу — неожиданно огромную ктубу!
Свидетелем был раввин Шмуэль Хитрик.
Но я нахально спросила, где же второй свидетель.
«А вторым свидетелем, — потупился рав Певзнер, — буду я».
Я под таким впечатлением выходила из кабинета!
В Синагоге сейчас совсем пусто, но нам очень удачно встретился Михали Капелевич. Он нас и сфотографировал.

Нехама-Пнина Хана-Рива Цивина выражает благодарность Константину Пименову, оказывающему ей большую помощь в поисках сведений о родных.