Ася Яковлевна Бернштейн (Лимон) подростком с первой блокадной навигации 1942 года служила рулевым на транспорте, перевозившим защитников Ленинграда по ладожской «Дороге жизни».
Она прожила долгую жизнь – ее не стало этой осенью, 18 ноября. А узнали мы об этом благодаря мистическому совпадению…

 
Ася Яковлевна Бернштейн (Лимон)

Мистическая история в Синагоге

18 ноября 2022 года в Синагогу позвонил художник Рудольф Михайлович Яхенко. Он рассказал, что живет в Петербурге героическая женщина, Ася Яковлевна Бернштейн, и он мечтает написать ее портрет. И попросил помочь найти ее контакт. Сотрудница Синагоги Елена Слабковская нашла телефон Аси Яковлевны, но трубку никто не брал. Тогда она разыскала соседа Аси Яковлевны – он тоже получает еврейский календарь, и его контакт у Синагоги есть. Сосед стал выяснять – и узнал, что буквально пару часов назад Аси Яковлевны не стало… Ее портрет уже не будет нарисован. Но мы решили посвятить ее памяти статью. Для этого мы подняли все материалы, которые удалось найти в интернете, а также взяли интервью у ее дочери, Ирины Моисеевны Ганичевой.

Ася Лимон в речном училище. 1942   

С тобой мы пойдем рыб кормить!

О том, как от нее, маленькой девочки, тогда зависела жизнь многих людей, Ася Яковлевна рассказывала в своих воспоминаниях.

Война началась для всех неожиданно. Мне было тогда 14 лет, а в июле 1941 года исполнилось 15.

Ася перед войной

Восьмого сентября 1941 началась почти непрекращающаяся регулярная бомбежка Ленинграда, постепенно полностью сомкнулось блокадное кольцо. Моя семья проживала на улице Чайковского в доме 65, квартире 20. Я и подруга, которая была старше меня на один год, ходили на чердак нашего дома тушить «зажигалки». Это мы так называли зажигательные бомбы, которые так любили сбрасывать на наш город немцы.

«Зажигалки» не взрывались так сильно, как те же фугасные бомбы. Их опасность была в другом. Страшны они были тем, что из-за них часто возникали пожары, город постоянно пылал. Дом у нас был маленький – трехэтажный, всего 20 квартир. Мы понимали, что, если дом сгорит, нам негде будет жить, поэтому в каждую бомбежку наперегонки бежали на чердак спасать дом от «зажигалок».

Но как это делать нас никто не учил, поэтому мы щипцами брали бомбы и опускали их в бочки с водой. Однажды к нам приехал родной племянник моей мамы, который учился в «Военмехе». Он увидел, что бомбы, мы опускаем в воды и строго предупредил, чтобы мы никогда не делали так, ибо так можно было ошпарить себе лицо. Он показал нам правильный способ. Их нужно было опускать в песок. После этого у нас на чердаке всегда стояли ведра с песком.

Все школы переделали в госпитали. Прочитав в «Ленинградской правде», что единственное учебное заведение, которое принимает после седьмого класса – Ленинградское речное училище, я поступила туда на радиотехнический факультет. В сентябре, когда транспорт встал, я ходила туда пешком на десятую линию Васильевского острова. Идти было далеко, но выбора не было.

Во время учебы мы с ребятами также помогали городу. Например, весной нас вывели во двор разбрасывать мусорные и отхожие кучи, ведь туалеты в домах не работали, все выкидывали на улицы. Все это «добро» мы, тощие и страшные, складывали на лист фанеры и везли в горячий люк сжигать, чтобы, когда придет тепло и снег растает, не было эпидемий. Во многом благодаря таким бригадам по уборке мусора город избежал экологической катастрофы.

Когда пришел сезон навигации, нашу группу отправили работать на Ладожское озеро (на «Дорогу жизни»). Там нас всех распределили по разным участкам. Меня отправили на корабль рулевым, хотя я и не училась на штурманском факультете и по сути была еще подростком. Но такова война – куда приказали, туда и пойдешь, спорить или возражать было не принято.
Я была маленького роста и тощая и, чтобы я могла управлять огромным штурвалом, мне под ноги подставляли ящик. Капитан объяснил основные принципы работы. И в итоге, я и еще один 16-летний мальчик по очереди несли вахту по восемь часов. Но даже после окончания смены отдыхать не приходилось. Отойдя от штурвала мы должны были грузить уголь, набирать воду, мыть трехпалубный корабль, в общем, выполнять обязанности юнги.

Так мы и ходили от нашего берега на большую землю. 24 часа в одну сторону, и столько же обратно. Хорошо запомнился один случай. Однажды мы везли воинское отделение, которое сопровождал молодой майор. И вот заходит этот майор ко мне в капитанскую рубку и говорит:
- Я везу такие войска на помощь Ленинграду, а здесь стоит какая-то козявка на ящике и управляет кораблем! А где капитан и есть ли нормальные люди? Ведь с тобой мы пойдем на дно рыб кормить.Я ему ответила, что капитан пошел отдохнуть, и нормальные люди есть, но они все на фронте.
Майор продолжил:
- Вот ты видишь, что впереди и сбоку? А если самолет позади на хвост сядет?
Я ему ответила, что пулеметчики мне подскажут, когда нужно быть осторожнее. И в это время за нами как раз погнался мессершмитт (одномоторный поршневой истребитель-моноплан, стоявший на вооружении Люфтваффе). Пулеметчики мне кричат:- Ася! Мессер на корме!
Я беру ручку телеграфа и даю команду в машинное отделение:
- Полный назад!
Майор бьет меня по рукам и кричит:
- Дура! Идиотка! Давай полный вперед!
Я ему отвечаю:
- Товарищ майор, что Вы равняете нашу скорость и скорость самолета мессершмитта?!
Мы назад, а мессер на большой скорости пролетел над нами и бросил бомбы где-то впереди. Тогда майор весь белый от страха спросил у меня:
- Как ты до этого додумалась?
 Я ответила просто:
- Так учил капитан.
Через две недели майор опять оказался у нас на корабле. Я удивилась этому и спросила:
- Вы же боялись, что со мной будете рыб кормить? Что же вы опять у нас?
Он ответил, что специально ждал меня, чтобы передать привет, и спросил:
- Улицу Чайковского, дом 65, кв 20 знаешь?
-  Да, это мой адрес – ответила я.
- Софью Михайловну, Якова Михайловича и маленького Вовочку знаешь? – продолжил он. – Да это мои родители и мой брат пяти лет.
- Так вот от них и привет – довольно заключил он. Я спросила:
- А как же вы к ним попали?
 Он рассказал, что пришел, к своим родителям, а его отец попросил сходить с ним к своему другу. Там в гостях майор поведал о том, как на Ладоге познакомился с маленькой тощей девочкой, которая стояла на ящике за огромным штурвалом и управляла целым кораблем. Его спросили, как звали девочку, и он вспомнил, что пулеметчики кричали «Ася».
За дорогу жизни я была награждена медалью «За Оборону Ленинграда» и удостоверением «Ветерана Дороги жизни».

Решение Ленгорисполкома о вручении медалей за «Оборону Ленинграда»

Личная карточки Аси Яковлевны Лимон

Ася Лимон. Ленинград. 1944  

Училище я закончила в 1946 году с красным дипломом и до пенсии работала на военном заводе инженером. 

Источник 

 
Ася Лимон. Ленинград. 1946  

Обувщик из Варшавы

Отец Аси Яковлевны, Яков Менделевич Лимон, – выходец из Варшавы, успел там закончить гимназию. В Первую мировую войну 20-летним юношей он попал на фронт, где получил тяжелое ранение ноги. В военном госпитале российской столицы, куда его привезли на лечение, хирурги говорили об ампутации, но в итоге ногу удалось спасти, хотя он остался инвалидом на всю жизнь. После госпиталя знакомые помогли Якову найти работу и остаться в Петрограде. Он стал заготовщиком обуви – это специалист, который изготавливает верх на уже готовую колодку. И проработал на этом поприще всю жизнь, став одним из лучших обувщиков Ленинграда.

 
Яков Менделевич и Сара Мовшевна Лимон. 1959 год

Работал Яков Менделевич на дому, от клиентов не было отбоя. До конца жизни соблюдал еврейские традиции, на все праздники и шабаты посещал Большую Хоральную Синагогу, где у него было свое место во время молитв. Квартира, в которой жила семья, когда-то была большими апартаментами. После революции ее поделили на две: в одну из них вход был парадный, с улицы Чайковского, а в квартиру семьи Лимон – черный, со двора.

В 1926 году у супругов родилась дочь Ася, а через 10 лет – сын Владимир.

Асе два года. Ленинград. 1928  

Непотопляемая «Форель»

По мере сжимания блокадного кольца усиливался голод, Ася решила поступить в речное училище, поскольку там давали паек. Дома оставались родители с маленьким братом. Отца-инвалида на фронт уже не брали. Асе приходилось ходить пешком через замерзшую Неву на Васильевский остров, где проходили занятия. Семье удалось выжить за счет продажи постельного белья. Мать Аси была белошвейкой, у нее накопилось много красивого белья, нарядов. Это все она меняла на хлеб. Чтоб согреться, сожгли всю мебель. Единственное, что осталось – кабинетный рояль, с которым ослабевший отец Аси уже не смог справиться. Училась Ася на радиотехника, но в первую же навигацию, несмотря на профиль, всех студентов отправили работать на флот. На все возражения ответ был один: идет война, и каждый должен делать то, что прикажут. Так Ася попала в рулевые на судно «Форель» на две навигации: 1942 и 1943 годов. Из Ленинграда вывозили раненых, обратно везли продукты и свежее подкрепление бойцов. Каждый рейс сопровождался бесчисленными бомбежками. Зачастую, когда они приходили из Кобоны в Осиновец, их не принимали в порту, поскольку было получено сообщение, что судно потоплено. А между навигациями продолжалась обычная учеба по специальности. В 1944 году Ася закончила училище и поступила на предприятие, где и проработала до своего замужества в 1946 году.

 
Ася Лимон. Ленинград. 1946  

Пришел за обувью - ушел с невестой

Будущий муж Аси – Моисей был родом из Волгограда. Он был призван в армию с первого курса Саратовского медицинского института в 1939 году.

Будущий муж Аси – Моисей Абрамович Бернштейн. Ленинградский фронт. 1944

Попал служить на полуостров Ханко, который находится на северном берегу Финского залива. После войны с Финляндией СССР получил южную часть полуострова в аренду на 30 лет и построил там военно-морскую базу.  Когда Моисею оставалось служить всего несколько дней и уже был собран чемодан на демобилизацию, началась Великая Отечественная. Так с первого дня он попал на фронт санинструктором, несколько раз был ранен, после одного ранения пуля застряла в позвоночнике до конца его жизни. Войну их часть закончила в Восточной Пруссии и вернулась в Ленинград по месту формирования. По совету своего командира Моисей не демобилизовался, а поступил в Военно-медицинскую академию. В Ленинграде у него были родственники, к которым он приходил в увольнении, чтобы побыть в домашней обстановке. Они и решили познакомить будущего военного врача с дочерью своего хорошего знакомого Якова Михайловича. А у той уже был молодой человек, с которым она планировала связать свою жизнь.

Моисей пришел в дом будущей невесты под видом заказчика обуви якобы по совету друзей как к лучшему обувному мастеру. Увидел фотографию Аси, которой в это время не было, и стал расспрашивать про нее.

Ася Яковлевна

Не растерявшись, попросил разрешения ее подождать. Высокий интеллигентный красавец так очаровал родителей, что они пригласили его к столу. Так за чаем он дождался прихода девушки. Ася сначала встретила нового знакомого настороженно, но через две недели курсант уже повел ее в ЗАГС. Супруги прожили в любви и согласии 53 года.

Ася с мужем-курсантом. 1947  

Их дочь Ирина родилась в 1947 году. В 1950 году муж Аси Яковлевны закончил Военно-медицинскую академию и был направлен служить в погранзону под Североморском. Ася с дочерью отправились с ним, к родителям в Ленинград приезжали только на лето.

Ася и Моисей Бернштейн. Заполярье. 1952  

Так продолжалось 10 лет до демобилизации мужа в 1961 году с должности старший врач полка. Вернувшись в Ленинград, Ася Яковлевна устроилась на работу сначала на завод «Радист»,

Ася Бернштейн. 1964  

затем перешла на предприятие авиационного приборостроения «Техприбор», где и работала до самого выхода на пенсию руководителем группы в отделе комплектации.

На заводе «Техприбор». Ленинград. 1971   

Почти до конца дней они с однополчанами ежегодно собирались на съезд «Ветеранов Ладоги», вспоминали военные будни, ездили по блокадным маршрутам, отдавали дань памяти погибшим товарищам у мемориалов Кобоны и Осиновца.

Ася и Моисей Бернштейн. «Бессмертный полк»

Ася Яковлевна с дочерью Ириной. 2009  

Благодарим Ирину Моисеевну Ганичеву (Бернштейн) за рассказ о своей маме и присланные фотографии.

Елена Севенард