История о том, как петербургский режиссер вернулся к своим корням и пришел в Синагогу благодаря... дотошной консульской проверке

Сегодня героем рубрики «Личная история» стал Николай Беляк – человек, хорошо известный в нашем городе. Он руководит Интерьерным театром, который создал почти тридцать лет тому назад. Наш разговор с мастером состоялся накануне важных перемен в его жизни: Николай Владимирович готовится совершить алию. Такое событие и само по себе неординарно, но для Николая Беляка оно стало особенно значимым, благодаря... обязательной консульской проверке. Вопросы, заданные консулом в ходе встречи, пробудили интерес к истории семьи, но еще важнее то, что они стали для уже немолодого и состоявшегося человека поводом к воспоминаниям, раздумьям и самоосознанию.

Раввинская дочь

История жизни Николая Беляка предельно личная и в то же время очень характерная для человека его поколения. Он родился в 1946 году и воспитывался, по его словам, в «типично советской семье». В ней говорили по-русски. Одна лишь бабушка предпочитала общаться с мамой нашего героя на идише. Сколько было таких же семей... Но все же не в каждой бабушка была «ихес» – дочерью раввина! И далеко не у всякой бабушки было в жизни столько крутых поворотов, сколько выпало на долю этой женщины.

Три замужества Инды Ицковны

Инда Ицковна, бабушка Николая Беляка, родилась в местечке Софиевка, что под Луцком. После замужества поселилась в Одессе, где держала сапожную торговлю. Но первый ее муж стал жертвой кровавого погрома. Второе же замужество пришлось уже на бурные революционные годы, и родной дедушка нашего героя возглавил Иностранный отдел одесской ЧК. В 1921 г. семья вместе с маленькой дочкой Симой перебралась в Ленинград. Со временем Инда Ицковна стала работать на швейной фабрике и вступила в третий брак.

Соседка-спасительница

Потом началась полоса репрессий. Приемный дедушка Николая Беляка был арестован по доносу соседа и осужден на долгие годы лагерного заключения. На следующий день после ареста мужа пришли за женой. Но тут случилось неожиданное: соседка Инды Ицковны по коммуналке встала посреди коридора и заявила незваным гостям: «Я вам ее не отдам! А будете настаивать – завтра же скажу... (и вполголоса произнесла некое имя)». Гости молча выслушали и удалились – навсегда. Николай Беляк вспоминает, что спасительницей его бабушки была русская женщина, заведующая столовой Большого Дома. А «сдал» его приемного дедушку как раз еврей, живший ниже этажом...

Русский, зачеркнуто, еврей

Сима Давидовна

Взаимоотношения юного Коли Беляка с еврейством были непростыми. Его мама, Сима Давидовна, сделала все возможное для того, чтобы сын был записан в метрике русским. Этому способствовало и ортодоксально-православное окружение его отчима. Ведь вышло так, что Сима Давидовна тоже была замужем не единожды. От первого брака, еще до войны, родилась дочь, красавица Маргарита.

Маргарита – редкая красавица, сестра Николая Беляка

Николай родился сразу после войны, но замуж во второй раз Сима Давидовна вышла не за его отца. Русская родня отчима отнеслась к ней достаточно настороженно, а детей (Колю и Риту) всячески старалась склонить к принятию православия. И все же когда Коле пришла пора получать паспорт, он лично зачеркнул в свидетельстве о рождении слово «русский» в графе «национальность», и написал: еврей. Мама, спохватившись, зачеркнула это исправление и снова вписала: «русский». Неизвестно, чем закончилось бы это препирательство, однако точку в споре поставила паспортистка, заявив, что русским этого мальчика она записать никак не может. Почему? Да очень просто: брак между его мамой и отцом не был зарегистрирован, а поскольку в графе «отец» стоял прочерк, национальность ребенка автоматически указывали материнскую.

Официальный отказ в том, чтобы записать Николая русским

Но Сима Давидовна обратилась аж в Верховный Совет, и не без труда, но добилась своего!

Хитрый аргумент мамы

И представьте, сам юноша это принял. Ибо его мудрая мама сумела найти убедительный аргумент. «В этой стране, – сказала она, – помогать евреям удобнее, будучи по паспорту русским». И надо сказать, что всю жизнь, сталкиваясь с проявлениями антисемитизма, Николай Беляк был непреклонен. Правда, его самого это совсем не коснулось. И неудивительно: ему свойственно какое-то особое обаяние. Видимо, наследственное, потому что не зря же к его маме много лет спустя с огромной симпатией отнеслись жители еврейской общины небольшого немецкого городка, где она окончила свою жизнь.

Николай Беляк с мамой и сестрой. Германия

Что касается бабушки, то ее любили не только соседки. К ней любила приезжать блестящая переводчица и поэтесса Татьяна Гнедич. Она высоко ценила Инду Ицковну как собеседницу.

Знакомство в Синагоге и четвертый брак

Инда Ицковна

Эта женщина сумела на всю жизнь сохранить традиции, усвоенные в юности. В доме у нее были книги на иврите и на идише. Но самое главное, что она была истово верующей. А ведь сколько вынесла испытаний! Ее муж вернулся в Ленинград после лагерей уже тяжело больным и лишь единожды увиделся с женою. Трижды вдова! Но Инда Ицковна не пала духом. В Синагоге она познакомилась с таким же верующим человеком, как и она сама. Он стал ей верным спутником до самой своей смерти. Звали его Аврум Абрамович Бендерский.

Инда Ицковна с Аврумом Абрамовичем

Адрес проживания: Лермонтовский, 2!

Николай Беляк прекрасно помнит Аврума Абрамовича. Помнит и его крохотное жилище, в котором часто бывал в детстве. Адрес простой: Лермонтовский, дом 2, квартира 4.

Лермонтовский, 2? Да-да, здание Синагоги. Сегодня квартиры 4 не существует. Не прохаживается по двору угрюмый дворник, по имени тоже Николай. Чуть подальше переехала и больница, в послевоенные годы располагавшаяся там, где сегодня открыт магазин «Кошер». А в детстве маленький Коля еще видел, как в синагогальном дворе гуляли перебинтованные пациенты. Квартирка, в которой он частенько гостил, располагалась в противоположном крыле – справа. Там-то и жили его родная бабушка и приемный дедушка. Жили, соблюдая Субботу и все праздники, так как работал Аврум Бендерский тоже при Синагоге – был членом Хевра Кадиша. Бывая на службах, бабушка с дедушкой нередко брали с собою и внука. От этого осталось ощущение праздника: яркий свет, красивое пение... Маленький Коля, наравне со взрослыми, целовал Тору. Эти воспоминания десятилетиями таились в его душе. А ожили лишь недавно.

Запись в домовой книге: адрес проживания – Лермонтовский, 2

Воспоминания, оживленные консулом

Николай Беляк от души благодарен въедливому консулу, задавшему ему множество вопросов. В поисках ответов на них он постепенно погрузился в историю своей семьи, нашел множество интересных документов. Но самое главное – вновь пришел в Синагогу. Сам. Кстати, огромное впечатление на него произвела последняя Ночь музеев, памятная, наверное, многим посетителям Синагоги. У Николая же Беляка вдруг выстроились в единое целое многие эпизоды его богатой биографии. Например, первые лекции легендарного Петербургского еврейского университета проходили не где-нибудь, а в его только что основанном театре...

Николай Беляк

В общем, человек нашел себя, это и есть самое главное. И хотя мучительный вопрос, как соединить в душе традиции русской культуры и иудаизма, еще решен не до конца, можно не сомневаться, что это вскоре случится. Ибо личный возврат к религии предков – вещь тоже очень типичная. И хочется надеяться, что после этого мастер найдет способ поделиться со зрителями его спектаклей своим мироощущением.

Вера Кнорринг

Благодарим раввина Шауля Брука за помощь в организации интервью