Жаль, что Борис Соломонович Березин отказался фотографироваться для нашего издания. Он очень хорошо выглядит. Я бы ни за что не дала ему его 81 года. Видимо, сказался образ жизни: Березин по первой профессии спортсмен, мастер спорта по греко-римской борьбе. Но пришла я к Борису Соломоновиу не для того, чтобы выслушать рассказ о спортивных достижениях. Еще до визита к нему я была наслышана о том, что он из семьи, где всегда соблюдали традицию. Несмотря на время и на то, кто был у власти.

Березин – моложавый подтянутый человек в модной футболке поло и джинсах. У него пружинистая походка и ловкие движения. На первый взгляд, он кажется очень благополучным. Он предлагает мне виски, кофе и шоколадные конфеты.

А потом рассказывает мне историю своего детства, в котором не было ни кофе, ни конфет, ни тем более виски. Зато были боль и унижения.

Борис Березин с братом. Борис слева

– Я родился в Ленинграде. Мой отец Соломон Хаимович работал в нашем городе шойхетом. Он, как и вся его семья, всегда соблюдал традицию. Папа вот только бороды почему-то никогда не носил: он был красивым мужчиной и, видимо, считал, что она ему не идет. По молодости отец был членом организации движения Гехалуц – сионистской международной организации, целью которой была подготовка еврейской молодежи к поселению в Палестине. В общем, что и говорить, папа, как говорится, засветился.

В 1937 году Соломона Березина арестовали впервые – как выражается его сын, «за религию». Посадили на год. Выпустили. Отец открыто ходил в синагогу. Вскоре снова посадили. Все заботы о трех мальчиках пришлось взять на себя маме. В 1943 им удалось выехать из блокадного Ленинграда, где мать неимоверными усилиями сберегла всех троих детей. Семья попала в Узбекистан. К тому моменту отца освободили, и он каким-то чудом оказался в Средней Азии. Видимо, Г-сподь не случайно так распорядился: дело в том, что на одной из станций маленький Боря потерялся. Его приютили польские ортодоксальные евреи. Россия знала тысячи таких потерявшихся, отставших от эшелонов детей. Многих из них и по сей день не нашли: так они навек и сгинули в бурном людском море, которое всколыхнула война. А Соломон Березин сразу понял, как искать младшего сына. Он ходил в синагогу и рассказывал соплеменникам, что у него пропал сын. Еврейский телеграф помог: вскоре кто-то рассказал отцу, что некая семья приютила еврейского мальчика, потерявшегося на станции.

В первом ряду сидит второй слева Соломон Березин

Семья воссоединилась. В 1949 году, уже в Ленинграде, отца взяли снова: в тот момент Соломон Березин, полностью оценивший перспективы, которые открывал перед религиозными евреями СССР, стал обсуждать с разными людьми возможности побега из первого в мире государства рабочих и крестьян в Палестину. Один из собеседников Соломона выдал его – Березина вновь посадили. Соломон не держал зла на стукача: понимал, что того истязали.

До 1956 года отец трудился в казахских известковых шахтах. Только после ХХ съезда КПСС его выпустили окончательно. Он умер в 1968. А все время, пока глава семейства был в заключении, семья посылала ему посылки. Даже в неволе Соломон соблюдал кашрут и, как мог, отмечал праздники. Одним из основных посылочных «мероприятий» была отправка папе мацы к Песаху. Тут самое главное, чтобы маца подоспела вовремя: хотели, чтобы и у отца были праздники. Посылка в Казахстан шла больше месяца.

***

Шел 1950 год. За мацой выстроилась огромная очередь. В ней нужно было отмечаться. Стояли по несколько дней. «Почетную» обязанность покупки мацы для папы возложили на младшего сына. Борис рассказывает:

– Мне не исполнилось еще двенадцати лет. В той очереди за мацой я был единственным ребенком. В какой-то момент я ненадолго отлучился. Потом вернулся – а обратно меня уже не пустили. Я разрыдался. Упал на колени. Говорил, что у меня отец в лагере, и мацу он должен получить к Песаху... Помню злобного человека с деревянной ногой, который отгонял меня. Я плакал и умолял долго, очень долго. В конце концов, какая-то женщина смилостивилась и поставила меня в очередь перед собой... Мацу папа получил вовремя. А я на всю жизнь запомнил, как меня не пожалели СВОИ. Я понимал: в очереди стояла, так сказать, особая публика: в основном, спекулянты, которые потом перепродавали мацу. Но все равно это были СВОИ...

Как это знакомо: во мне любой дурной поступок еврея отзывается гораздо большей болью, чем зло, причиненное мне НЕ СВОИМ.

Борис Соломонович с болью вспоминает детские обиды. А я понимаю: самую большую боль ему причинило государство, отняв у любящей семьи отца.

Березин стал спортсменом. Потом переквалифицировался в инженера. Удачно женился. Вырастил сына. У Бориса Соломоновича есть любимые внуки.

***

Всю жизнь Борис Березин ходит в синагогу, и сегодня он – один из старейших ее прихожан...

Он считает свою жизнь хорошей. Но в душе Бориса Соломоновича живет тот рыдающий мальчик, которые плачет, стоя на коленях перед СВОИМИ.

Мария Конюкова