Не так давно читатели познакомились с замечательным человеком Аншелем Ханиным. Рассказывая о нем, внучка сравнила дедушку со «скрытым праведником» – «ламедвавником». Так называются те самые тридцать шесть праведников, что ежечасно спасают своим присутствием мир, оставаясь при этом безвестными.

Человек, о котором я хочу рассказать, совсем уж безвестным не был. Его ценили и уважали, но сам он не гнался за славой и чаще всего оставался в тени чужих успехов. Он был историком-профессионалом экстра-класса, хотя и не имел в своем послужном списке ни диссертаций, ни солидных монографий. Только многие научные труды вряд ли были бы вообще написаны без его помощи.

«Давайте все вместе»

Представим моего героя. Его звали Дмитрий Эммануилович Левин. Ровно сорок лет, с 1974 по 2014 годы, он проработал библиографом Публичной библиотеки. Родился в 1947 г. в Москве, родители же его вели род из Подолии. Отец трудился на столичном авиационном заводе, а мама была детским врачом. Перед самым началом войны она повезла показать своим родителям маленькую дочку... Потом эта девочка погибла в гетто вместе с бабушкой и дедушкой. Маме же чудом удалось бежать – благо, охраняли гетто не немцы, а румыны. С огромным трудом она добралась до Уфы, где тогда работал ее муж. После Победы семья вернулась из эвакуации и проживала в подмосковном поселке Баковка. Дмитрий Эммануилович вспоминал, что там была целая еврейская колония. И это было прекрасно, потому что его бабушка по отцу с трудом говорила по-русски – все больше на идише. Кто знает, не от этих ли детских воспоминаний у него осталась привычка затягивать во время застолья хасидскую песню «Ломир але», «давайте все вместе...»

Еврейский ученый и африканцы йоруба

В восемнадцать лет юноша поступил в МГУ, на исторический факультет. Как он писал в своей автобиографии, «Пришел на истфак с целью увидеть причинно-следственные связи между прошлым и настоящим; реально получил навыки самообразования...». У Дмитрия Левина были замечательные учителя – Сергей Александрович Токарев, великий советский этнограф, и Петр Андреевич Зайончковский, чью основную специальность определить трудно: он одновременно был выдающимся историком, незаурядным историографом и высококлассным библиографом. Дмитрий Эммануилович Левину также были свойственны все три этих таланта. В качестве темы дипломной работы увлеченный выпускник выбрал этническое самосознание африканской народности йоруба. В дипломе не оказалось ни единой цитаты из Маркса, Энгельса или Ленина, зато было достаточно оригинальных идей, часть которых касалась «святая святых», то есть методологии науки. Поэтому мнения комиссии на защите разделились: одни предлагали считать выпускную работу отличной и оставить ее автора при кафедре, другие – гнать его из Университета, вовсе не засчитав диплома.

Дмитрий Левин в молодости

Царство Дмитрия Эммануиловича

В итоге диплом Дмитрию Левину все же выдали, а вот на кафедре не оставили и распределили на работу в «Ленинку» – Государственную библиотеку СССР имени Ленина. Теперь она именуется РГБ – Российской государственной. А та библиотека, в которой мой герой и проработал свои сорок лет, стала РНБ – Российской национальной. Но когда Дмитрий Эммануилович поступал в нее на работу, она еще называлась Ленинградской Публичной имени Салтыкова-Щедрина. И была в ней рядом с читательским входом небольшая лестница, что вела на третий этаж, в помещение бывшей обсерватории (волею Екатерины Великой, основательницы Библиотеки, даже обсерватория была устроена в ее стенах!) В конце ХХ столетия никаких телескопов там уже и в помине не было: помещение делили меж собою Отдел реставрации редких книг и Центральная справочная библиотека (ЦСБ). Там хранились все словари и справочники, какие только можно себе представить. Это и было царство Дмитрия Эммануиловича. Многие тысячи книг, хранившихся в ЦСБ, он знал «в лицо» и отлично понимал их ценность. Так, он одним из первых обратил внимание на «Памятные книжки», которые до революции выпускала каждая губерния Российской империи. Этот пласт ценнейшего материала – своего рода «машина времени», позволяющая заглянуть в далекое прошлое и разглядеть его во всех подробностях. Теперь они введены в научный оборот, и не в последнюю очередь – усилиями Дмитрия Левина. А как этот специалист умел «разговорить» библиотечные каталоги! Стоило ему коснуться каталожного ящика тонкими прокуренными пальцами, как карточки словно обретали дар речи. Рассказать же они могли о многом... Эрудиция Дмитрия Эммануиловича казалась просто фантастической. Разумеется, он не ограничивался великолепным знанием фонда справочной литературы: вся Библиотека была для него раскрытой книгой. А он сам был душой этой Библиотеки, как проницательно заметил один из ее постоянных читателей после смерти моего героя в 2014 г.

Это не просто высокопарные слова. Дмитрию Эммануиловичу был дан редкий дар – помогать людям встретиться с нужными книгами. Сегодня уже мало кто помнит о том, что в разгар эпохи «развитого социализма» исследователям были доступны отнюдь не все источники, в которых они нуждались. Дмитрий Эммануилович умел обходить писаные и неписанные правила, сковывавшие пытливых читателей. Плюс особое библиографическое чутье, высочайшая квалификация... В старые годы в Публичке бытовал анекдот: «ГПБ – братская могила ЛГУ». А тут за плечами библиографа был даже не ленинградский, а столичный Университет! Поэтому многие историки и вспоминают участие Дмитрия Левина в подготовке их книг с глубокой благодарностью.

Дмитрий Левин с семьей в последние годы жизни

Дмитрий Левин, Михаэль Бейзер и евреи Ленинграда

В числе таких ученых был и Михаэль Бейзер, который, кстати, учился в легендарной 239-й школе одновременно с будущей женой Дмитрия Эммануиловича. Когда он увлекся еврейской тематикой, подыскивать материалы для исследований ему помогал не кто иной, как Дмитрий Левин. Затем вышла в свет первая книга Бейзера – «Евреи Санкт-Петербурга», выпущенная в серии «Библиотека-Алия». Содержание книги базировалось на тематических экскурсиях, что в бытность свою ленинградцем Михаэль Бейзер проводил для кучки друзей-единомышленников. Дмитрий Эммануилович тоже был среди них, но он не просто слушал, а во многом дополнял сказанное или выступал в роли строгого критика. Фактически он стал рецензентом книги еще задолго до ее выхода в свет. Об этом же говорит и дарственная от автора.

На следующую монографию Бейзера, посвященную евреям Лениграда, Дмитрий Эммануилович уже опубликовал настоящую рецензию, благо Перестройка сняла все негласные запреты на тематику исторических исследований. Затем последовали новые публикации – отзывы на другие монографии, сборники, статьи. При этом ни одна из подготовленных Дмитрием Левиным рецензий не была ни поверхностной, ни формальной: их автор глубоко прорабатывал каждую тему, собирал массу материалов по ней, и нередко такие отзывы превращались в дополнительные главы книг, написанные подчас на более высоком уровне, нежели сами эти книги. По верному наблюдению супруги Дмитрия Эммануиловича, история в его интерпретации была точной наукой.

Научной работой Дмитрий Эммануилович занимался фактически всю жизнь, но публиковать свои труды он смог лишь после Перестройки. Преимущественно он работал в своем излюбленном жанре критики исторических источников. Означало ли это, что он оказался на обочине «большой науки»? Думается, что настоящие профессионалы никогда не согласятся с подобным утверждением. Ведь именно благодаря Дмитрию Эммануиловичу Левину историческим исследованиям была задана высокая планка. Своими трудами он способствовал подъему научного уровня – был настоящим «скрытым праведником» Истории.

Вера Кнорринг