Мирьям Авиталь Малкин, мать шестерых детей, сегодня живет в Ашкелоне и принадлежит к еврейской религиозной общине. Но родом она из Ленинграда, из абсолютно светской семьи. Со своим мужем Борисом (Борухом) она познакомилась в 1988 году в ленинградской Синагоге, куда пришла вместе с группой любопытствующей молодежи на праздник Симхат Тора. «Наше знакомство состоялось аккурат у Арон Акодеша!» – смеется Мирьям. «Пожалуйста, отсюда поподробнее!» – попросили мы.

«В эту компанию меня втянули за уши!»

Началось все с пароходного круиза по Волге, куда Мирьям отправилась с подругой – Юлей Ляховицкой. Там девушки познакомились с молодым человеком по имени Саша Литвин и очень с ним подружились. «Саша захотел сплавить меня в хорошие руки, и решил устроить мне и моему будущему мужу встречу в Синагоге», – рассказывает Мирьям. Уговорить «жениха» оказалось непросто – он был уставший после смены (работал железнодорожным машинистом) и спал на ходу! Но все же он пришел. Встреча в Синагоге была не случайной. Семья Бориса была достаточно традиционной – его отцу делали обрезание аж в 1940 году! Мирьям из всех традиций знала только праздник Симхат Тора и, по ее собственному признанию, была «абсолютно тупой на тему иудаизма». Ведь ее родители были ярыми коммунистами. Зато бабушка Мирьям являлась столь же воинствующей сторонницей традиционных еврейских ценностей. Нееврейских ухажеров строгая бабушка не пустила бы даже на порог! «Именно поэтому моя тетя так и не вышла замуж! Ей не удалось встретить еврейского жениха, – поясняет Мирьям. – Я тоже росла с мыслью, что выйду замуж только за еврея, мне и в голову бы не пришло встречаться с каким угодно замечательным, но не еврейским парнем. В своем институтском окружении я всегда чувствовала себя слегка неуютно. Но стоило мне познакомиться с Борисом и его компанией – сразу почувствовала себя абсолютно своей! Сначала я немного стеснялась, но меня в эту компанию втянули буквально за уши! До сих пор помню нескольких еврейских мальчиков из синагогальной тусовки, которые уже тогда начали соблюдать традиции. Среди них был неутомимый активист молодежного еврейского движения, известный балагур Лева Файн.»

Мирьям в юности. 1986 г.

«Сгреб меня в охапку вместе с красным пальто»

Встреча будущих супругов произошла в центральном молельном зале Синагоги, прямо у Арон Акодеша. «Дело в том, что компания Бориса была в Синагоге достаточно своей. На Симхат Тору они всегда приходили пораньше, потому что потом в Синагогу набивалось море народу, и внутрь было уже не попасть. Борис и его друзья знали, как оказаться поближе к Торе, когда ее будут выносить. «По блату» рядом с Арон Акодешем оказалась и я. Борис был таким большим, высоким, выглядел так по-зрослому! Он произвел на меня очень солидное впечатление. На голове у него была кепка – этим он выгодно отличался от большинства пришедших на праздник. В головных уборах в Синагогу приходили только те, кто был «в теме», на головах у остальных мужиков были носовые платочки, наспех завязанные узлами с четырех сторон... Борис как меня увидел, сразу сгреб в охапку вместе с моим красным пальто. И больше мы уже не расставались!»

Хупа Мирьям и Боруха Малкиных в ленинградской синагоге. Весна 1989 г.

Хупа Мирьям и Боруха Малкиных в ленинградской синагоге. Весна 1989 г.

Изгнание стукача

После праздника Борис повел меня в Малую Синагогу. Там для «особо продвинутых» было приготовлено угощение. Нас угощали длинным коричневым израильским кексом – такой я пробовала впервые в жизни – и израильскими же апельсинами. А после этого мы отправились в одну компанию отказников и еврейской молодежи, где всегда справляли Симхат Тору. Обычно в этой компании все знали всех, приглашались только личные знакомые хозяев и гостей. Но на этот раз сюда затесалась какая-то «темная лошадка». Этого человека быстро вычислили, опознали в нем стукача и деликатно указали на дверь. Для меня это было очень ярким впечатлением!

В холодную воду – ни за что!

Через несколько месяцев мы решили пожениться. И тут моя мама-коммунистка, не жаловавшая религию и считавшая ее «мракобесием», меня просто потрясла. Она встала на дыбы и потребовала: «Боря! Пойди в Синагогу, попроси раввина, пусть он поставит вам хупу!» «А на фиг нам оно надо?» – удивился Борис. Никаких объяснений с ее стороны не последовало. Мою властную маму было просто не переспорить. Боря пошел к раввину Большой Хоральной Синагоги – Левитису. Мы уже были согласны на все, но тут раввин сказал, что, по еврейскому закону, нужно будет окунуться в микву, и предупредил, что вода холодная. «В холодную – ни за что!» – отрезала я. Пожалуй, то, что я тогда не окунулась, – это единственное, о чем я жалею в «той» жизни.

Тот же день. Регистрация в ЗАГСе

Озверевшие гости и майсы от реб Мордхе

Наша хупа была назначена на пятницу перед праздником Пурима, на 10 утра. А у раввина Левитиса была договоренность с государством: хупу ставить только тем, у кого есть свидетельство о регистрации брака. У нас же регистрация в ЗАГСе была назначена на 13 часов этого же дня. Мы обещали раввину, что обязательно подвезем ему свидетельство о браке позже. Он скрепя сердцем согласился – видимо, боялся, что иначе мы вообще откажемся от хупы! К 10 утра мы приходим в Синагогу – со всей семьей и гостями. Ждем-ждем, а раввина-то и нет! Гости начали замерзать и потихоньку звереть. И тут к нам подошли два старичка. Одного из них звали реб Мордхе, у него была длинная седая борода. «Где раввин?!» – спросили мы у него. «Раввин молится!» – отвечал реб Мордхе. Видя, что ожидание затягивается, он подсел к нам и начал рассказывать майсы про жертвоприношение Ицхака, про праматерь Рахель – в общем, устроил нам целый экскурс в Тору. «Это действо сильно напоминало известный эпизод в музее из старого фильма 'Корона российской империи, или новые приключения Неуловимых'», – смеется Мирьям.

Гости окончательно озверели, а нам с Борей было так интересно! Наконец прибежал издерганный Левитис и поставил нам хупу. После этого нас угощали теми же израильскими пирогами.

Через два года после свадьбы моей мамы не стало... Перед смертью она сказала: «Я многое в жизни не успела, но я рада, что успела поставить вам хупу!»

Бац – пост! Бац – праздник!

Путь Мирьям и Боруха Малкиных к иудаизму был долгим и непростым. Началось все с религиозного кибуца Явнэ, куда молодая семья, только что репатриировавшаяся с маленьким ребенком, попала по «роковой ошибке» – в других кибуцах попросту не оказалось места. «Парик и чулки не надену!» – решительно заявила Мирьям. Но этого и не потребовалось – кибуц оказался консервативным. «И все равно для нас это было 'ах!' Мы приехали осенью, и сразу бац – пост, бац – праздник! Там мы многому научились», – говорит Мирьям. Следующим этапом стал переезд в Ашкелон. Там, опять же, по «воле случая» дочку пришлось перевести из плохой светской школы в хорошую религиозную, а затем семья познакомилась с человеком по имени Мишулам Кассэль, который буквально «вытянул нас за уши» к Торе и заповедям. «В один прекрасный день муж принес домой субботнюю плату для разогрева пищи в шабат, а потом пришли ребята из ешивы и перевернули всю нашу кухню, сделав ее кошерной!» – вспоминает Мирьям. А вскоре ортодоксальный «литовский» раввин Павлов – не русскоязычный, что интересно! – открыл в Ашкелоне «русскую» Синагогу для баалей тшува – людей, пришедших к Торе и заповедям. При Синагоге появилась небольшая община, где проводятся праздники, организуются уроки Торы. Сегодня Борух является габаем русскоязычной синагоги – в дополнение к основной работе инженером по технике безопасности; несколько раз в неделю участвует в вечерних группах изучения Талмуда. Борух и Мирьям воспитывают шестерых детей. Саша Литвин, познакомивший супругов, ныне живет в Иерусалиме, он аврех, т.е., человек, с утра до вечера занятый только изучением Торы. А та самая подружка Юля Ляховицкая с детьми так и осталась в Петербурге, ее семья также соблюдает Тору и заповеди.

Воистину судьбоносной оказалась та встреча на Симхат Торе в Ленинградской Синагоге, состоявшаяся почти 25 лет назад!