Ровно 90 лет назад, 13 июля 1930 года, родилась автор знаменитой песни «Йерушалаим шель захав», «Золотой Иерусалим». О ее жизни и песнях рассказывает Вера Кнорринг.

Когда я очень давно – в самом конце минувшего столетия, – впервые переступила порог ульпана «Халом» (он тогда располагался на улице Рылеева), я увидела на стене одного из кабинетов портрет, от которого трудно было отвести взгляд. Чуть сощуренные глаза женщины средних лет задумчиво смотрели куда-то вдаль, но казалось, будто они, вопреки всем законам оптики, устремлены прямо в душу смотрящего. В ответ на вопрос, кто эта женщина, я впервые услышала имя: Наоми Шемер.

Портрет украшала дарственная надпись: оказалось, что президент ульпана «Халом» Феликс Файнберг (благословенной памяти) был хорошо знаком с Наоми Шемер – автором и исполнительницей песен, пользующихся огромной популярностью в Израиле – и в свое время получил этот портрет от нее самой. Неудивительно, что в нашем ульпане был культ творчества Наоми Шемер. Феликс Самуилович постоянно разбирал на уроках тексты ее песен, учил вникать в контекст их создания, объяснял нюансы смысла и, конечно, пел вместе с учениками. Вскоре я стала сама разыскивать записи песен Наоми Шемер и наконец стала не менее пылкой ее поклонницей, нежели мои учителя.

Феликс Самуилович Файнберг

Много позже я осознала, что подобный путь прошли многие, особенно из тех, кто совершил алию. Больше того: известны случаи, когда люди совершали алию главным образом благодаря песням Наоми Шемер!

Кто же она и в чем секрет притягательности ее песен?

Сарай, где стояло пианино

Наоми Шемер родилась в 1930 г. в киббуце Кинерет в семье репатриантов из Вильно. Ривка Шафрири и Меир Сапир прибыли в Палестину на волне третьей алии и были одними из тех, чьими трудами и создавалось будущее государство Израиль. Отец Наоми принимал участие в операции «Бриха», помогал выжившим после Холокоста переправиться в Палестину. Мать, которая превыше всего ставила духовные ценности, считала сельскохозяйственные работы в киббуце не менее важным делом. Однако, несмотря на занятость, она умудрялась уделять огромное внимание музыкальному воспитанию своей старшей дочери. Подчас это было сродни подвигу! Ежедневно в пять часов утра Ривка Сапир тащила ребенка в сарай, где стояло пианино – так девочка освоила азы музыкальной грамоты. Шестилетняя Наоми уже умела аккомпанировать хоровому пению на вечерах в киббуце, а по окончании школы выбрала музыку своей профессией. Она окончила Академию музыки и танца имени Рубина в Иерусалиме, где у нее были превосходные учителя.

Семья

«Поэтесса наших сердец»

О том, что было дальше, можно прочитать в многочисленных официальных версиях биографии Наоми Шемер. Там упоминаются преподавательская деятельность среди детей родного киббуца по окончании Академии, первые попытки своими сочинениями восполнить недостаток музыкального материала и четырехлетняя служба в израильской армии – в отделе культуры. Создается впечатление, будто Наоми Шемер сознательно предприняла ряд последовательных шагов к вершинам творчества. Но такова уж участь всех классиков – их жизнеописания нередко упрощаются (и хорошо еще, если не ретушируются в соответствии с требованиями текущего момента). Наоми Шемер давно уже признана классиком у себя на родине. К счастью, есть у нее и такие почитатели, которые могут правдиво, без прикрас рассказать о ней. На русском языке о Наоми Шемер много писала Марина Яновская – наша бывшая соотечественница, ныне израильская журналистка, и на ее статьи ссылается большинство биографов Наоми Шемер. Поэтому не будем пересказывать их, ограничившись лишь ссылкой. Отметим разве что способность Наоми преодолевать трудности, которую она унаследовала от родителей. Да и собственный характер сыграл тут не последнюю роль.

В 1956 г. Наоми стала женой актера и режиссера Гидона Шемера и, переехав в Тель-Авив, начала участвовать в театральных постановках – сначала в качестве сценариста, а затем все больше и как автор песен к спектаклям. С самого начала ее композиции искрились весельем, тем более что Наоми писала их для сатирического театра «Зеленый лук» (например, «Любовь строителей», Ahavat poalei binyan). Ее песни проникнуты неповторимым чувством юмора, хотя порой он горек, а иногда и саркастически-беспощаден.

«Любовь строителей» («Ahavat poalei binyan»)

Не меньшее место в творчестве Наоми Шемер занимает лиризм. Так, путешествие в Париж нашло свое отражение в знаменитой песне «Город в сером» (Ha'ir be'afor), настолько задушевной по интонации, что когда-то для меня, слушавшей ее впервые, она показалась одной из композиций ансамбля «Самоцветы» или «Верасы». Только в репертуаре этих коллективов вряд ли могла прозвучать такая ностальгия, даже тоска по «городу в белом», Тель-Авиву с его белоснежными постройками...

«Город в сером» («Ha'ir be'afor»)

В такой горячей любви к родной стране нет ни малейшей примеси лжи или казенной помпезности. Предельная искренность в сочетании с неиссякаемым оптимизмом составляет квинтэссенцию творчества Наоми Шемер. Ко всему прочему, ей всегда была свойственна бездна обаяния. Этим и объясняется отношение к ней целых поколений израильтян, именовавших ее «поэтессой наших сердец». Знакомство с Наоми Шемер для них начиналась буквально с рождения: она написала множество симпатичных песен для малышей, которые дети с удовольствием распевают и сегодня.

Впрочем, дети нередко помогали петь и очень «взрослые» песни Наоми Шемер – например, о мире и о войне. К сожалению, эта последняя тема для Израиля всегда остается актуальной. А где войны, там и потери. Наоми Шемер, как и каждый в Стране, ощущала скорбь о погибших и выразила ее в песне «Мы оба из одной деревни» (Anahnu shneinu be'oto ha'kfar).

«Мы оба из одной деревни» («Anahnu shneinu be'oto ha'kfar»)

Но одной лишь скорбью она никак не могла ограничиться. Гимном будущему миру, который должен настать, и это так же верно, как и то, что солнце ярко светит в полдень, звучит песня «Завтра» (Mohar). Особую убедительность ей придают как раз детские голоса...

«Завтра» («Mohar») в исполнении Наоми Шемер

От редакции. Предупреждаем, что в этой записи содержится женское пение

Наоми Шемер любила, когда ей подпевали, и особенно ценила хоровое пение («Shira b'tsibur»). По ее мнению, это лучше всего выражало тенденцию к национальному объединению, стремлению быть всем вместе: «Это оздоровление нации, которому нет равного, провозглашение того, что народ Израиля жив и полон сил», – писала она.

Для Наоми Шемер поводом к сочинению песни могло стать что угодно. Малоизвестный факт: в 1935 г. мать повезла дочку на свою родину, в Вильно – показать родственникам мужа. Что мог запомнить пятилетний ребенок? Но этот ребенок запомнил столько, что впоследствии на свет появилась песня «Снег в моем городе» (Sheleg al iri), навеянная как раз воспоминаниями о том давнем путешествии, а также волшебная «Грань, что мы еще не достигли» (Siman sheod lo iganu). Автор как-то призналась, что имела в виду именно Вильно, когда писала эту песню.

«Весь Израиль свят»

Неисчерпаемым источником для творчества для Наоми Шемер была Тора, которую она отлично знала и любила, а также мидрашим и агадот. Одна из ее самых светлых песен начинается со слов «Я читала книгу пророка Малахии...»; в другой автор встречается с р. Акивой, который утверждает, что «Весь Израиль свят». Наоми Шемер тонко вплетала в свои произведения хасидские нигуны: так, рефреном песни «Shiro shel aba» стало хасидское пение «Храм будет отстроен!..». Другой подобный пример – композиция «Муки рождения Машиаха» (Hevelei Mashiah).

«Муки рождения Машиаха» (Hevelei Mashiah)

Пользуется огромной популярностью и композиция Наоми Шемер «Обо всем этом» (Al kol ele), где также использованы библейские образы. С исполнителем этого хита – Йоси Банаем, – Наоми Шемер связывало давнее знакомство. Когда-то она переводила для певца французские песенки и, по ее собственным словам, «...едва не влюбилась в него».

«Обо всем этом» («Al kol ele»)

Но для них сохранилась дружба, а для нас – чудесные переложения на иврит песен, обретавших после этого совершенно другое звучание. Так, меланхолическая «Белоснежка» Ги Беара в исполнении трио «Близнецы» превратилась в задорную «Shilgia».

«Белоснежка» (Shilgia)

Не правда ли, она созвучна «Серенаде», написанной примерно в то же время и артистически исполненной трио «Яркон»

«Пусть будет так»

...1970-й год. Мир восторженно подхватил новый хит ансамбля «Битлз» «Let it be». Слов нет, жизнеутверждающая песня. Но в историю Израиля время ее создания вошло как долгожданное окончание тяжелого военного конфликта с Египтом, в ходе которого погибло множество израильтян. Тут было не до мажорных мелодий. И Наоми Шемер пишет песню «Пусть будет так» (Lu yeihi) не просто в миноре, но в совершенно ином эмоциональном ключе. Несмотря на грусть, она пронизана светом – ведь в этой песне-молитве говорится о самом главном в жизни человека. Это не просто «израильский вариант хита "Битлов"», как о ней иногда пишут, а глубоко прочувствованная и глубоко оригинальная композиция. Хотя, конечно, она стала своего рода «ответом» той, другой.

«Пусть будет так» (Lu yeihi)

«Золотой Иерусалим» и его печальная история

Наоми Шемер написала за свою жизнь 311 песен. Однако судя по ответам поисковых систем на запрос об этом, одна из них явно затмевает собой остальные 310. Речь идет о «Золотом Иерусалиме» (Yerushalayim shel zahav). К сожалению, многих до сих пор больше всего интересует, является ли этот шедевр плагиатом. Помимо письма, которое друг Наоми Шемер композитор Гиль Алдема получил от нее с признанием, что она действительно заимствовала для своей песни мелодию бакской колыбельной, в пользу данной гипотезы говорит и тот факт, что Наоми Шемер присутствовала на концерте Пако Ибаньеса в 1962 г. и слышала в его исполнении песню «Pello Joxepe». Именно она и считается прообразом «Золотого Иерусалима». Но дотошные поклонники Наоми Шемер выяснили, что речь в данном случае идет о совпадении всего лишь трех нот, хотя по закону Израиля плагиатом считается совпадение восьми, а в США – одиннадцати. Да и что такое «совпадение»? Уж не случайное ли созвучие, вариация, без которой не обойтись в творчестве вообще, как не обойтись тут без явных и скрытых заимствований и шире, взаимовлияний? Без этого ведь не может состояться культура как таковая... И самое главное: если сравнить эффект от исполнения бакской песни, пусть даже очень красивой, и «Золотого Иерусалима», давно уже признанного неофициальным гимном Израиля, вопросы исчезнут сами собой.

О том, что любишь, хочется говорить бесконечно. Однако нельзя же перегружать статью. Кроме того, нужно дать уважаемым читателям возможность сделать собственные открытия в наследии Наоми Шемер! Поэтому напоследок переберем в памяти ее лирические песни, заодно вспоминая и имена исполнителей.

«Я еще не любил достаточно»

В 1977 г. Йорам Гаон записал песню Наоми Шемер «Я еще не любил достаточно» (Od lo ahavti dai), мгновенно ставшую хитом. В ней есть слова, прекрасно передающие ощущения от творчества автора в целом: «Ветер и солнце на моем лице...»

«Я еще не любил достаточно» (Od lo ahavti dai)

В конце 1980-х – начале 1990-х Наоми Шемер создала удивительно проникновенные, нежные композиции, которые исполнили постаревшие друзья ее молодости: Бени Амдурский, Арик Айнштейн и другие. Вот одна из них – «Этим летом носи белое» (Ba kaits a'ze tilbeshi lavan).

«Этим летом носи белое» (Ba kaits a'ze tilbeshi lavan)

Специально для Бени Амдурского в 1993 г. была написана песня «Я гитара» (Ani gitara) – певец записал ее незадолго до своей смерти.

«Я гитара» (Ani gitara)

Эта песня, завершающаяся тихим признанием «Я благодарю...», продолжает жить – вот так в собственном переводе на русский язык ее исполняет бард Борис Вайханский.

Словами благодарности Наоми Шемер к 90-летию со дня ее рождения завершим более чем краткий рассказ о ней – с тем, чтобы погрузиться в мир ее песен и стать сильнее и душевно богаче.

Об авторе

Вера Кнорринг много лет работала хранителем фонда литературы на идише Российской национальной библиотеки. А еще раньше была хранителем еврейской фонотеки при Петербургском институте иудаики. Создатель электронного каталога книг на идише РНБ, автор многочисленных выставок, посвященных литературе на идише. Постоянный автор нашего портала.

Вера Кнорринг по велению души выучила иврит и идиш, прекрасно разбирается в еврейской музыке. Но еврейских корней у нее нет – она представитель рода фон Кноррингов, представители которого перебрались в Россию во времена Петра I.