К 155-летию со дня рождения адвоката Грузенберга, защитника Бейлиса, публикуем документы, связанные с историей перезахоронения его праха в Палестине. Их прислал журналист Ян Топоровский.

Оскар Осипович Грузенберг с внучкой. Ницца 1939 год (возможно, последняя прижизненная фотография)

Весть во время войны

Весть о том, что в Ницце завершил свой земной путь великий защитник еврейского народа, адвокат Оскар Осипович (Израиль Иосифович) Грузенберг дошла до Еврейской Палестины спустя год после его кончины – 2 января 1941 года. Газета «Давар» опубликовала статью «Оскар Грузенберг».

Сообщение шло окольными путями – Франция оккупирована немцами, в Европе и на подступах к Палестине, в Африке – Вторая мировая война. И более никаких подробностей: где похоронили? какова воля усопшего? что с архивом, книгами, документами?

Оскар Осипович был специалистом по политическим и уголовным делам, выступал защитником известных писателей и общественных деятелей. В их числе Максим Горький, Владимир Короленко, Корней Чуковский, Петр Милюков, Лев Троцкий... Но стоило еврею попасть в «кровавый навет», как Грузенберг немедленно приходил ему на помощь. Так, он защищал евреев Орши, обвиненных в нападении на христиан, принимал участие в судебных разбирательствах по поводу еврейских погромов в Кишиневе и Минске, отвел кровавый навет от еврея-аптекаря Блондеса в Вильне, но самым громким процессом было дело Бейлиса, обвиненного в ритуальном убийстве в Киеве в 1911 году.

В 1913 году Оскар Осипович выступил на суде в защиту Менделя Бейлиса. Его речь продолжалась шесть часов (25 и 25 октября в зале Киевского окружного суда). И хотя он, как защитник, должен был посвятить свою речь только свидетельским показаниям, Грузенберг понимал, что на кону существование еврейского народа, сконцентрированного в черте оседлости Российской империи. Если Бейлиса признали бы виновным, начались бы еврейские погромы, которые затмили бы происходившие ранее. Мир содрогнулся бы, как он содрогнулся спустя несколько десятилетий от Холокоста. Но Грузенберг победил. В знак благодарности евреи России хотели вручить ему 100 000 рублей, но защитник благородно отказался. А затем революция разделила Грузенберга и Россию, он эмигрировал, но никто и никогда не смог бы разделить Грузенберга и евреев.

После окончания Второй мировой войны в Тель-Авив дошел меморандум, из которого стали известны подробности последних дней жизни Оскара Грузенберга и его предсмертная просьба. Но выполнить ее смогли только после образования Государства Израиль. Он нашел вечное упокоение на Земле обетованной в 1950 году. В самом сердце Тель-Авива, на кладбище, что на улице Трумпельдор.

 

Меморандум Зороховича

Ницца. 12 июня 1945 г.

23 декабря 1940 г. в Ницце, в клинике св. Августина скончался знаменитый еврейский общественный деятель, петербургский присяжный поверенный, сенатор уголовного кассационного департамента Оскар Осипович Грузенберг. Он умер на руках своей любимой жены, верной спутницы всей его жизни, Розы Гавриловны. Пережившей его всего на полтора года.

Несмотря на тяжелые приступы уремии, сознание покойного не покидало ни на одну минуту. Он вспоминал разные эпизоды из своей славной боевой адвокатско-общественной деятельности, вспоминал своих подзащитных, своих боевых товарищей и своих противников. Все это сопровождалось весьма меткими и остроумными замечаниями. Например, когда присяжный поверенный Г. православный дал свою кровь для переливания Оскару Осиповичу, то он сказал: «Боюсь, как бы этот факт не послужил поводом для антисемитов для возобновления их легенды об употреблении евреями христианской крови». Даже на смертном одре все мысли Оскара Осиповича были с Бейлисом, Блондесом, жертвами погромов и со всем многострадальным еврейским народом.

За два дня до своей смерти Оскар Осипович подозвал меня к себе, просил быть меня его душеприказчиком, опекуном над его больным сыном и малолетней внучкой, и взял с меня слово. что, когда представится к тому возможность, я обязательно перевезу его останки в Палестину. Для этого я сделал после смерти все необходимое: тело положено было в цинковый гроб, герметически запаянный и затем помещено в деревянный гроб и предано временно земле на кладбище Кокад в Ницце
Теперь я обращаюсь не к одной какой-либо организации, или партии, а ко всему еврейству, так как Грузенберг принадлежал всему еврейству. Назвав, в воздаяние заслуг Грузенберга перед своими народом, его именем одну из главных улиц в Тель-Авиве, я полагаю, что еврейство исполнит последнюю волю одного из лучших его сынов – быть погребенным в родной земле, среди того народа, которому Оскар Осипович отдал все свои лучшие силы.

Когда Оскар Осипович умирал, исполнение его желаний казалось невозможным. Теперь об этом можно и должно говорить, и не далеко то время, когда это можно будет уже осуществить.

Не следует только об этом забывать.

A. Sorochowitch (некоторые письма подписаны J. Sorochowitch или Ю.Зорохович. – Я.Т.)

***

Из речи адвоката Оскара Грузенберга на процессе Бейлиса

Г.гг. судья и г.г. присяжные заседатели. Ритуальное убийство... Употребление человеческой крови. Страшное обвинение. Страшные слова, давно уже схороненные. Они сильны и живучи, и, как вы слышите, поныне поднимаются с кладбища. Они заражают все живущее. И люди, которые живут мирно, знают друг друга, понимают друг друга, вдруг делаются врагами. Вот сейчас, когда я стою перед вами, когда приходится говорить об этом страшном обвинении – которое, как ни ставьте, говорит, что часть еврейства повинна в этом или все еврейство, или отдельная секта, но все же ведь речь идет о религии в той или иной степени – и в эту минуту, когда раздаются эти грозные слова, и делают людей врагами, - я стою перед вами и сам не знаю, могу ли я еще пользоваться вашим доверием, могу ли я еще пользоваться вашим вниманием. Что же в том, что я рос среди вас, учился в вашей школе, учился по вашим книгам, имел друзьями вас, христиан? Я жил вашими болями, вашей скорбью, вашими страданиями. И вот видите, ударил страшный час, раздались слова кровавого навета, и мы разъединены, и стоим врагами друг против друга. И в эту минуту, может быть, кому-нибудь кажется, что я хочу своими словами, что я хочу своею речью заглушить смертное клокотание несчастного мученика, несчастного Андрюши. (имеется ввиду, мальчик Андрей Ющинский, в «ритуальном убийстве» которого был обвинен Мендель Бейлис. – Я.Т.) Нет, я не хочу этого, я этого не думаю. Дело ваше, верить мне или не верить, но, если бы я, хоть одну минуту, не только не знал, а думал бы, что еврейское учение позволяет, поощряет употребление человеческой крови, я бы больше не оставался в этой религии. Говорю громко, зная, что эти слова станут известными евреям всего мира, что ни одной минуты я не считал бы возможным оставаться евреем. Я глубоко уверен я глубоко знаю, я позволяю себе такие слова, потому что я защищал такое же дело, о котором здесь же упоминалось. Я глубоко убежден, у меня нет ни минуты сомнения, что этих преступлений у нас нет и не может быть.

Обращение Зороховича к мэру Тель-Авива с просьбой о перезахоронении праха Грузенберга в Палестине

Париж, 12 июня 1947 г.
Господину мэру города Тель-Авива, Палестина

Глубокоуважаемый г-н мэр!

Как душеприказчик покойного присяжного поверенного и первого еврея-сенатора Оскара Осиповича Грузенберга, позволю себе обратиться к Вам со следующей просьбой.
В декабре 1940 г. в г. Ницце скончался Оскар Осипович Грузенберг, именем которого названа одна из улиц Вашего города. Думаю, что имя Грузенберга, защитника Бейлиса, еще не изгладилось из памяти еврейства, на служение которому он отдал свои лучшие силы, энергию, талант и, главным образом, свое еврейское сердце. Перед смертью О.О. Грузенберг просил меня, когда к тому представится возможность (он умер в годы немецкой оккупации) перевести его прах, помещенный в цинковом гробу, и прах его жены – соратника его боевой жизни в Палестину. Прошу Вас, господин мэр содержание настоящего письма сообщить живущим в Палестине евреям, выходцам из России, хотя бы тем, которые живут на улице имени Грузенберга (они, вероятно, знают почему эта улица названа его именем).

Полагаю, что нужно составить комитет по перенесению останков Грузенбергов в Палестину и дать им вечное успокоение на еврейской земле. Долг евреев подумать и об этом. Расходы по перевезению останков, погребения и т.п. ничтожны по сравнению с тем, что сделано Грузенбергом для русского еврейства.

В настоящее время прах Грузенберга и его жены покоится во временном склепе на кладбище Кокад в Ницце. Срок временного склепа истекает в апреле 1948 года.

Считая своим священным долгом исполнить последнюю волю одного из лучших сынов еврейского народа, я всецело предоставляю себя в Ваше распоряжение, или того комитета, который, надеюсь, образуется для вышеуказанной цели.
Между прочим, в распоряжение Палестинского Университета может быть предоставлена оставшаяся после О.О. Грузенберга небольшая, но довольно ценная, библиотека (собрание юридических книг и журналов на русском языке).

Выражаю заранее Вам, г-н мэр, мою глубокую благодарность в ожидании Вашего ответа. С глубоким почтением,
Ю.И. Зорохович

Из речи адвоката Оскара Грузенберга на процессе Бейлиса

... Какое дело всем евреям до Бейлиса, почему они зашевелились. Спрашивает г. прокурор, спрашивают гражданские истцы, и в этом даже усматривают улику против него. Господа присяжные, там, где навет распространяется на всех, там, где видны грозовые тучи, которые нависают над небом и никто не знает заранее, над кем в сущности разразится этот гром, то так быстро организуются коллективные нравственные личности, все чувствуют, все осознают, что этот удар, который наносится одному, наносится в сущности всем, и это не есть особливое понимание евреев, это не есть какая-то исключительная их чувствительность. Вы слышали здесь проф. Троицкого, профессора духовной академии, человека заслуженного, состоящего при св. синоде, перед которым прошли тысячи священников, из аудитории которого вышли тысячи его учеников священников, и что же он нам говорит, что же говорит этот близкий к религии человек? На вопрос гражданского истца он ответил: «Я не понимал бы, если бы евреи в вопросах, которые касаются их веры, если бы евреи в вопросах, которые касаются их священных книг, не заступились бы. Как же это так, я не пойму». Так ответил г. Троицкий, православный, чисто православный человек. Да, господа, но он еще забыл вам сказать, что с этим обвинением для евреев связаны самые мучительные столетия. Восемь веков, начиная с 12 века, ведь они платили тысячами людей...

...Если сосчитать все жертвы, которые приносили евреи, то можно было бы буквально вести несколько крупных войн. А их жгли и вы знаете, как шло дело? Дело шло так, что являлся кровавый навет, являлись католические монахи, хватали этих людей, обвиняли в страшных проповедях, затем их пытали, имущество сразу отбирали, их жгли, а некоторых из них казнили позорной казнью, вешали между двух собак, а потом? А потом приходили летописцы, такие же монахи и клеймили чело замученных людей, клеймили чело их детей, клеймили их внуков позором отчуждения, позором того, что они употребляют кровь человеческую. И отчуждение создавалось вокруг людей. Как же им не бояться этого клейма позора, клейма отчуждения? В эту минуту, чтобы вам не говорили: весь народ, или часть его обвиняется, это все равно, но ведь каждый чувствует себя так, как будто он сам принадлежит к семье порочной, бесчестной и позорной. Добро, если бы для этого были основания, добро, если бы евреи сами верили. Но нет.

«Обидно, если б останки Грузенбергов оставались бы во временном склепе, а книги и архивы попали бы к старьевщикам в Ницце»

Париж. 12 января 1949 г.
Господину мэру города Тель-Авив. Израэль (так в письме. – Я.Т.)

Глубокоуважаемый господин мэр!

Я Вам глубоко признателен за Ваше письмо от 6-4-1948 г. и выраженное Вами желание посодействовать мне в вопросе об исполнении посмертной воли Оскара Осиповича Грузенберга, защитника Бейлиса и о перевезении останков его и его жены в Израэль для погребения. Тем временем я уладил все формальности во Франции, уплатил за концессию на кладбище в Ницце – она истекала в апреле 1948 г. –так что теперь можно подойти к этому вопросу не спеша. Помещение тел в металлические деревянные гробы, деревянные ящики для морской перевозки и т.д. по смете похоронного бюро Шнееберг обойдется приблизительно в 90 фунтов.

На днях я здесь случайно встретил г. С.Щупака, адвоката из Тель-авива, он обещал мне посодействовать в этом вопросе и снестись с Союзом адвокатов Израэля.

Полагаю, что имеющийся у меня полный архив О.О. Грузенберга по делу Бейлиса представляет собой огромный интерес, а может быть даже необходим для публичной библиотеки Израэля, так же, как и собрание юридических книг покойного О.О.Грузенберга.

Я понимаю, может быть и настоящий момент, ввиду военных действия, не совсем подходящ для осуществления моего предложения, но не могу не обратить Вашего внимания на одно обстоятельство: мне 65 лет, у меня больное сердце и после моей смерти ни перевозкой останков Грузенбергов, ни передачей архивов и библиотеки абсолютно никто заниматься не сможет, и было бы. В самом деле, очень обидно, если б останки Грузенбергов оставались бы во временном склепе (даже за концессию некому будет платить) и книги, и архивы попали бы к старьевщикам в Ницце.

Поэтому моя к Вам покорнейшая просьба: все-таки по мере возможности поторопиться с разрешением этого вопроса, и указать мне с кем в Париже мне следовало бы по этому вопросу снестись.

И А. Найдич, большой друг покойного Грузенберга, и Б.Г. Прегель, зять покойного Грузенберга находятся в Америке и помочь в этом вопросе не могут.

Выражаю Вам, господин мэр, заранее мою глубокую благодарность. В ожидании Вашего ответа с искренним почтением.
Ю. Зорохович

Ходатайство Зороховича о перезахоронении праха Грузенберга

Париж, 12 января 1949 г.
Господину С.А. Щупаку, Тель-Авив, Израэль

Многоуважаемый коллега!

Я был очень рад нашей случайной встречей в Париже, жалею только, что, за недостатком у Вас времени, нам не удалось более подробно побеседовать по интересующему меня, как душеприказчика покойных Оскара Осиповича Грузенберга и его жены, вопросу о перевезении их останков в Израэль. Такова была их посмертная воля.

Дабы не повторяться я посылаю Вам копию моей переписки с мэром Тель-Авива. Вы подали мне правильную мысль снестись с Союзом адвокатов Израэля и попросить их помочь мне в этом деле. Думаю, что среди старых коллег есть такие, которые помнят дело Бейлиса и роль в нем Оскара Осиповича Грузенберга и т.д.

Хочу добавить, что средства, оставшиеся после О.О. Грузенберга, чрезвычайно ограничены и с трудом хватают на содержание его больного сына Юрия, который с 1933 г. находится в психиатрической клинике в Ницце. Все, что осталось – это 12.000 швейцарских франков, и половина стоимости квартиры в Ницце, что составляет около 500 фунтов.

Посоветуйте мне пожалуйста, с кем в Париже мне следовало бы по этому поводу поговорить. Мне не хотелось бы обращаться к г. Ярдблюму, который ответил на представленный ему мною меморандум от 12 июня 1945 г. (при сем – копия) не так, как я мог этого ожидать.

В надежде, что Вы сделаете все от Вас зависящее, желаю Вам всего хорошего.
Искренне Ваш,
Ю. Зорохович

Из речи адвоката Оскара Грузенберга на процессе Бейлиса

... Вы слышали, как говорили здесь о Библии, как прис. повер. Шмаков, допрашивая ксендза Пранайтиса, ставил целый ряд вопросов из Библии, изобличая ее в жестокости, изобличая ее в нелюбви к человеку, изобличая ее в пролитии человеческой крови. Вы слышали – это было. И ксендз Пранайтис или давал ответы на такие вопросы или уклонялся. Но не отказывался от дачи ответов. Это происходило. И я минутами думал – Боже, что же происходит, неужели библейский Бог, который одинаково свят для всех религий, христианской, еврейской, неужели библейский Бог обратился в какого-то киевского еврея, на которого идут с облавой, которого ловят и говорят, что в его книгах.... > <Идут с облавой на Библию, на священные книги, из Библии выдергивают отдельные места, отдельные слова, которые одинаково дороги вам, христианам, и одинаково дороги евреям, которые читаются одинаково во всех храмах – и в христианских, - и в православных, и в католических, и в лютеранских и одинаково читаются в еврейских храмах – молельнях и синагогах.

«Не будь оправдан Бейлис, черта еврейской оседлости была б залита потоком еврейской крови»

Париж, 27 сентября 1949 г.
Господину мэру города Тель-Авив (Исраэль)

Глубокоуважаемый господин мэр!

Видя, какое горячее участие Вы принимаете в вопросе об исполнении воли покойного О.О. Грузенберга о перенесении его праха и праха его жены в Израэль – их последняя посмертная воля, - позвольте принести Вам мою глубокую благодарность, и в оо же время ознакомить Вас с ходом событий после получения Вашей телеграммы от 7-го июля.

Я тут же посетил г. Рафаэля, который. Как будто сочувственно отнесся к покрытию из средств еврейского агентства нужной суммы (около 250 анг. ф.) на перенесение останков, перевозки библиотеки и архивов из Ниццы в Марсель на борт парохода. Порядка ради г. Рафаэль хотел поговорить по этому вопросу с находившимся в Париже д-роим Нахман Гольдманом из Нью-Йорка. 17 июля состоялось совещание по этому делу между гг. Рафаэлем и Гольдманом, и интервенировавший по этому вопросу известный сионистический деятель И.А. Найдич, сообщил мне, что все в порядке, и что еврейское агентство решило ассигновать 200 ф., а недостающую сумм (приблизительно 50 ф,) придется собирать среди друзей покойного. Сумма в 250 ф. составляется из сметы фирмы Робло (муниципальный концессионер Ниццы) 160.000 фр. И к этому нужно прибавить расходы по упаковке и перевозке библиотеки, архивов и т.д. В эту сумму не входит понесенные мною лично расходы по охране всего этого во время оккупации, и на возвращение этих сумм я не претендую.

Не имея основания не отнестись с серьезностью принятому гг. Р. и Г. решению, я тут же обратился к фирме Робло, прося их приступить к исполнению формальностей в мэрии г. Ниццы. 1-го сентября, вернувшись в Париж, я обратился в еврейское агентство и г. Офри (докладывавший это дело г. Рафаэлю) подтвердил мне, что все в полном порядке и для получения денег мне следует обратиться к кассиру еврейского агентства г. Литваку. Г. Литвак заявил мне, что может выдать мне деньги, когда получит письменное распоряжение от г. Офри. Я снова обратился к г. Офри, который, извинившись, подтвердил мне, что не замедлит послать нужное распоряжение г. Литваку. Без преувеличения, я обращался минимум десять раз к гг. Офри и Литваку. И каково же было мое изумление, когда на днях г. Офри мне заявил, что г. Рафаэль в Париже и что мне следует снова к нему обратиться. Г. Рафаэль предложил мне обратиться и к г. Добкину, который. По роду своей деятельности, вряд ли в курсе моих хлопот и переписке с Вами. Все это меня более чем удивило, и я поделился с г. Найдичем печальными результатами моих мытарств. Г. Найдич снова обратился к г. Гольдману и на днях он мне сообщил об безуспешности своих переговоров с г. Гольдманом.

Я сообщил Вам, г. мэр, ход событий в хронологическом порядке с фотографической точностью, без комментариев.

О.О. Грузенберг перед своей смертью назначил меня своим душеприказчиком и попросил перевезти его прах и прах его жены в Палестину, и я считал своим священным долгом исполнить его посмертную волю и должен Вам сказать, что я никогда не думал, что на этом пути мне придется столкнуться с такими трудностями. Я был уверен, что еврейство помнит о своем долге перед Грузенбергом, защитником Бейлиса, Блондеса и т.д., и помнит, что не будь оправдан Бейлис, черта еврейской оседлости была б залита потоком еврейской крови. Неужели евреи и еврейское агентство не одно и тоже? Благодарные евреи в 1913 году, когда Грузенбергом был выигран процесс Бейлиса, предложили ему гонорар чуть ли не в 100.000 рублей, от которого Грузенберг великодушно тогда отказался. Но теперь еврейское агентство отказывает в ассигновании 200 ф. на перевозку его останков в Израэль – его последняя воля.

На днях я прочитал в газете «Русская мысль», что в Тель-Авиве образован комитет на предмет переноски останков О.О. Грузенберга и его жены в Израэль. От всей души желаю этому комитету успеха в его благородном начинании и надеюсь, что среди живущих в Израэле евреев, особенно в Тель-Авиве, на улице имени Грузенберга, ему удастся собрать 250 ф., которые еврейское агентство не нашло возможным ассигновать из своих средств. Долг еврейского народа перед Грузенбергом – это есть долг чести. Не сомневаюсь, что Вы, г. мэр, согласны со мной в этом. Более того, я уверен, что эту точку зрения разделяет также и такое высокое учреждение, как еврейское агентство в целом.

Хочу думать, что решение, однажды принятое, и затем отмененное, является каким-то недоразумением. Очень прошу Вас, г. мэр, разъяснить это недоразумение и по мере возможности его исправить.

В ожидании ответа прошу принять уверение в совершенном почтении и преданности
Ю. Зорохович

Вопросом о перенесении останков Грузенберга и его библиотеки, архивов и т.д. занимается также Союз адвокатов в Израэле во главе с г. Ю. Бегамом, которого я имел удовольствие видеть в Париже и говорить с ним на эту тему.

Из речи адвоката Оскара Грузенберга на процессе Бейлиса

<...> Господа присяжные, еврейская религия не нуждалась бы в моей защите, но вы слышали, как ее здесь перед вами обвинял ксендз Пранайтис и какие он давал показания и объяснения. ...Господа присяжные заседатели, что мне защищать еврейскую религию, ведь еврейская религия - это старая наковальня, о которую избивались всякие молоты, тяжелые молоты врагов, но она вышла чистой. Честной, стойкой из этих испытаний...

Вечное упокоение на Земле обетованной

Париж, 6 июля 1950 г.
m-r Jehudah Nedivi
municipal corparation

Глубокоуважаемый господин Недиви!

Не имея удовольствия знать Вас лично, я позволю себе обратиться к Вам с настоящим письмом и прошу Вас принять от меня, как душеприказчика почивших Оскара Осиповича и Розы Гавриловны Грузенберг, мою самую глубокую искреннюю благодарность за оказанную мне помощь в деле перевозки их останков в Израиль для вечного упокоения.

Вы дали возможность еврейскому народу исполнить свой долг перед защитником его чести, и мне исполнить последнюю волю того, кто при жизни не щадил ни своих сил, ни энергии, ни здоровья для оказания помощи своим собратьям.
Искренние признателен господину мэру Rokacn mayor за его телеграмму. (речь о мэре Тель-Авиве г-не Роках и его соболезновании. – Я.Т.)

Если судьба занесет Вас в Париж, буду очень рад приветствовать Вас у себя и дружески пожать Вашу руку.

Искренне Ваш,
Ю. Зорохович

Объявление

Союз адвокатов Израиля

Прах адвоката Оскара Грузенберга (вечная память), защитника евреев России и большого бойца за правду будет перенесен в четверг 18.05.1950 на последнее место захоронения на старом кладбище в Тель-Авиве.

Процессия начнет свой путь в 12.30 с пересечения улиц Шахар и Грузенберг, и пройдет через площадь мэрии.

Союз адвокатов Израиля просит граждан отдать дань памяти великому сыну еврейского народа

Пароход Negba, на котором прах О Грузенберга и его жены прибыл в Израиль (рейс Марсель (Франция) — Хайфа (Израиль)

Телефонограмма французской морской фирмы: история груза – маршрут парохода – порт прибытия

Валентин Серов. Портрет адвоката Грузенберга и его жены Розы

Илья Репин. Портрет авоката Грузенберга

Примечания Яна Топоровского:

Все приведенные здесь документы обнаружены в Тель-Авивском муниципальном архиве.

Фотография «Грузенберг с внучкой. 1939» – из посмертной книги «О. О. Грузенберг «Очерки и речи» Нью-Йорк, 1944». Книга выпущена группой друзей: А. А. Гольденвейзер, И. А. Найдич, Б. Ю. Прегель, А. Я. Столкинд, И. Л. Цитрон. Разыскана мной на Блошином рынке Тель-Авива.

Книга была выпущена во исполнение просьбы Грузенберга.

Вот завещание за месяц до кончины:

«... Я закончил второй том моих воспоминаний по объему он приблизительно такой же, как и первый («Вчера»). По содержанию, П. Н. Милюков... нашел его глубже и интереснее первого.

Лично о себе ничего хорошего сказать не могу: еле передвигаюсь даже в своей небольшой квартире при помощи Розы Гавриловны, которая и сама весьма сдала («укатали сивку крутые горки»). Страдая бессонницей, я провожу большую часть суток за письменным столом. Увлеченный работой, я забываю физические и душевные страдания... Моя просьба к Вам: продать мои авторские права любому издательству для выпуска на английском, еврейском... и на русском языке».

(Из письма к А. А. Гольденвейзеру от 27 декабря 1940 года, полученного в Нью-Йорке уже после смерти Грузенберга).

Ян Топоровский