Все проекты
Общину поддержали 29716 раз

Последний грех Шмерла Снитковера

Последний грех Шмерла Снитковера

Д-р Валерий Дымшиц об очередном «анекдоте с бородой»

Еврейский анекдот от Валерия ДымшицаХитрец или шут, шутник – традиционная фигура в фольклоре. Евреи каждого региона Восточной Европы рассказывали истории о своем излюбленном леце (шутнике). Зачастую одни и те же сюжеты приписывались разным персонажам. Среди историй о лейцим (шутниках) много бродячих сюжетов, но есть и такие, которые явно подчеркивают индивидуальность того или иного персонажа, тем более что большинство из них – реально существовавшие лица. Специфика еврейских сказок о шутниках и хитрецах, кажется, в том, что в них острое слово преобладает над проделкой (хотя и проделок хватает), а насмешка – над обманом.

Шутники – сложные фигуры. Они и придворные шуты, и тонкие знатоки религиозной учености, которую парадоксальным образом выворачивают наизнанку, и защитники обездоленных. Но самая яркая фигура среди множества шутников – это Шмерл Снитковер, оставшийся в народной памяти под прозвищем «лец-эпикойрес», то есть «шутник-безбожник». Шмерл в духе ранней Гаскалы (Просвещения) зло смеялся не столько над религией, сколько над религиозными обычаями, поверьями и суеверьями. То, что такая фигура была возможна в фольклоре и, скорее всего, в реальности, показывает средневековый, карнавальный характер еврейской народной культуры, которая укрепляла свои основы через их осмеивание, через то, что Бахтин назвал «священной пародией».

По преданию, Шмерл Снитковер родился в нач. XIX в. в местечке Снитков (как следует из его прозвища) в Подолии, а жил в г. Заславле (современное название – Изяслав) на Волыни. Его шутки и проделки отличались антиклерикальной направленностью и, по словам Шолом-Алейхема, были «полны сатирического яда».

Когда Шмерл Снитковер серьезно занемог и почувствовал приближение смерти, он попросил принести ему червивую сливу.

– Зачем тебе, Шмереле, это ведь трейф?

– Именно потому она мне и нужна. Вы ведь видите, что я совсем плох. Если, упаси Боже, умру, то мне придется вскоре предстать перед Всевышним. Там ангелы потащат меня на суд, начнут считать мои грехи и за каждый грех отвешивать полновесное наказание, а моим грехам ведь конца-краю нет. Они будут все считать и считать, а я, бедняга, буду мучиться только одним вопросом – когда же конец? И вот когда счет грехов дойдет до червивой сливы, я вздохну свободно и буду знать – амба, конец моим страданиям. Вот зачем мне нужна червивая слива.

В традиционных представлениях ашкеназов все дела людские записываются на Небесах в специальную книгу, вроде бухгалтерской, в одну колонку грехи, в другую – исполненные заповеди. После смерти душа предстает перед судом, в котором два ангела: катейгер (обвинитель) и санейгер (защитник) перечисляют дурные и добрые поступки умершего. Интересно, что оба термина восходят к ивриту Мишны и имеют греческое происхождение, то есть попали к евреям из греческого эллинистического полиса с его развитой судебной процедурой.

Что касается червячка в сливе, то он, как и все прочие такого рода твари, – существо трефное, то есть некошерное, запрещенное в пищу даже по случайности. Что уж говорить о намеренном поедании червивой сливы! Евреи всегда ели фрукты (и даже ягоды!) с ножом, чтобы предварительно проверить, нет ли где какого червячка.

Шмерл недаром ждет последнего пункта в длинном списке своих прегрешений. Согласно традиционным представлениям «народного иудаизма» загробное наказание души, даже грешной, не вечно. Отбыв его, она отправляется в рай.

Интересно, что Шмерл боится не столько адских мук, сколько скуки от перечисления грехов (я буду мучиться только одним вопросом – когда же конец?), боится суда, как загробной бюрократической процедуры. В этом мрачноватом юморе можно, как кажется, увидеть зародыш романа «Процесс», написанного Францем Кафкой много лет спустя.

Валерий Дымшиц


Вконтакте

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину