14.06.2012

Барон. Жизнь, полная достоинства

Израиль Абрамович Барон трубит в отцовский шофар. Большая Хоральная Синагога С.-Петербурга, 2011 г.

- Нет, не так. Сейчас я вам объясню. Вот смотрите: сегодня читается праздничный кидуш с субботней вставкой – здесь и здесь. – Негромкий, но звучный голос с чуть заметным прибалтийским акцентом с легкостью перекрывает гомон толпы. Собравшиеся на субботнюю трапезу в петербургской Синагоге с уважением прислушиваются, а тот, кому предстоит читать кидуш над бокалом вина, благодарно кивает. «Самый молодой и красивый из нас», – так называют Израиля Абрамовича Барона пожилые прихожане Синагоги. Израилю Абрамовичу восемьдесят два. Он – уникальный человек.

В семье Баронов религиозная традиция никогда не прерывалась. Даже в годы войны. Израиль Абрамович гордится тем, что ни разу в жизни не взял в рот трефного. «В конце войны, ребенком, я получил путевку в санаторий. Время было голодное. И вот один раз подают нам на стол жареного гуся! До сих пор помню этот запах. Но я даже не притронулся к еде!» Как вы думаете, о чем всерьез беспокоилась мама Израиля Абрамовича в разгар хрущевских времен? «Ее волновало, что я, в отличие от более степенного брата Шимшона, все заповеди исполнял бикицер-бикицер (быстро-быстро) – и молился, и тфилин надевал. Отец меня даже в шутку спрашивал: ‘Ты тфилин накладываешь или меряешь, не распухла ли голова?’ Мама хотела поэтому, чтобы я женился на девочке из хорошей раввинской семьи, которая оказала бы на меня правильное влияние!»

Пожелание мамы исполнилось – в 1961 году женой Израиля Абрамовича стала Генриэтта (Гине-Муся) из знаменитого раввинского рода Медалье.

Отец

Отец Авром-Довид-Мордехай, мама Этл, брат Шимшон (слева), старшая сестра Ханэ-Динэ (справа),
младшая сестра Сора-Аснэ, над ней сам Исроэль-Вульф (Израиль Абрамович). Тарту, 1936 г.

Израиль (Исроэль-Вульф) Абрамович Барон родился в Тарту в 1931 году – 25 Кислева, на 1-ю свечку Хануки. Его отец Авром-Довид-Мордехай, по направлению рижского раввината, служил моэлем – единственным на всю Эстонию – и шойхетом. В конце 30-х годов в Тарту умерли старенькие кантор и раввин, и отец взял на себя обязанности обоих. Неожиданное предложение стать кантором поступило в преддверии йамим нораим – Грозных дней. Отец не отказался, но со свойственным ему юмором привел притчу: «Встретил волк лису и хотел съесть. А лиса ему: не ешь меня, я кожа да кости, лучше погляди – вон овечка жирная пасется. Пошел волк к овечке, а та ему: у меня родители умерли, сначала сделай мне поминальную молитву! Волк как завоет во весь голос, тут пастухи сбежались и поколотили его палками. А лиса смеется: я тебя отправила на шхиту, а ты показал хазонес (канторское искусство – ред.) Вот так и со мной!»

Барон-старший не имел звания раввина. Но был им по факту. Поставить хупу, сделать гет – он мог все. Когда его спрашивали, знает ли он Тору наизусть, он обычно отвечал: «Половину». – «Какую?» – «Любую!»

К сожалению, он умер в 45 лет – очень тяжело переживал смерть родителей, убитых фашистами в Прейли в 1941 году. А вот прадед Израиля Абрамовича лишь чуточку не дотянул до заветных ста двадцати: в 1946 году, в возрасте 118 лет он собрал вокруг себя всех детей и 48 внуков, сложил руки и с улыбкой заснул.

Когда отца Израиля Абрамовича не стало, его провожали все жители городка. Шел 1949 год, и его сыновей чуть не посадили по «политической» статье за чтение Кадиша. Самое интересное, что фамилия прокурора была Рохлин… Израиль Абрамович как-то сумел его утихомирить, объяснив, что это не «религиозная пропаганда», а просто обычай.

Отец хотел, чтобы Израиль стал моэлем, а его старший брат – шойхетом. Но передать им свои знания не успел… Впрочем, у Израиля Абрамовича была совсем другая мечта.

Учитель математики

В 5 лет маленький Израиль, знавший все молитвы на иврите и запоем читавший книжки на идише, попросился в еврейскую школу, где уже учились его старшие брат и сестра. В школу бойкого малыша не приняли, но шутя спросили: «Кем ты хочешь стать?» «Учителем математики!» – не задумываясь ответил мальчик. Уже учась в начальной школе, Израиль собирал дома ребят из бедных семей, ставил импровизированную доску и проводил настоящие уроки математики, подтягивал отстающих.

В 1940 году пришла советская власть, и преподавание на иврите запретили. Из Москвы привезли новые учебники. На идише – вернее, его «советском», упрощенном варианте. Старики на эту тему горько шутили: «Советская власть – это эмес (правда) без алеф» (то есть «мес» – «смерть»).

Путь к мечте оказался длинным.

В 1941 году учебе настал конец. Вернуться к образованию удалось только после войны. Дело было после ревакуации в Тарту. Шел 1945-й год. Израиля взяли сразу в 6-й класс. Разумеется, в «русскую» школу – еврейских уже не осталось. Но имелась «маленькая» проблема: мальчик по-русски знал только «Сейчас дам по рукам» – в детстве у него была русская няня. Спасла великолепная память – Израиль научился запоминать и записывать текст, даже не до конца понимая смысл. В 7-м классе он блестяще написал изложение по отрывку из Горького. С ошибками было написано только два слова: «шволочь» и «выкучила глаза» (вместо «выпучила»). После семилетки Израиль перешел в школу рабочей молодежи и одновременно устроился работать на кожевенную фабрику. В учебе он сравнялся со старшим братом Шимшоном, да и по росту его догнал – их даже путали. Братья сидели за одной партой и соревновались – кто лучше ответит у доски.

Похвальная грамота Барону, ученику 8 класса Вечерней средней школы рабочей молодежи города Тарту № 2.
25 июня 1948 г.

По дороге в Ремесленное училище. Тарту. 1955 г.

Жить приходилось в сумасшедшем режиме: с 8 утра до 5 вечера работа, с 5 до 7 – обязательные работы по восстановлению города, после этого – школа. Оба брата закончили с отличием. Но тут после неудачной операции умер отец… Мечта стать учителем вновь откладывалась. Старший брат поступил в институт, прекрасно учился и получал стипендию. Израиль, более крепкий и деятельный, все свои силы отдал работе. Не отказывался ни от чего: копал грунт для фундамента, был штукатуром, каменщиком, маляром… Лишь в 1953 году, после смерти Сталина, юноша спохватился: а как же мечта стать учителем? Нужно образование! Экстерном, взяв краткий отпуск на работе, он сдает шестнадцать государственных экзаменов (включая логику и психологию!) и получает аттестат зрелости – в 22 года! Следующий рывок – поступить в педагогический институт. Израиль выдерживает конкурс – десять человек на место! Но тут разразился скандал: родители одной «провалившейся» девушки возмутились: «Сына раввина берете, а дочь купца – нет?!» От греха подальше пришлось перевестись на заочный. И вот наконец первая работа по специальности – в ремесленном училище!

Учителя там не задерживались из-за специфического контингента учащихся: это были сплошь бандиты, отсидевшие срок в колонии. Однажды хулиганы-уголовнички посадили молоденькую учительницу на высокую печку, где ей пришлось сидеть до ночи. Но Барона бандиты слушались. Он преподавал им математику, физику и немецкий язык.

В Вечерней офицерской школе. Израиль Абрамович посередине. Тарту. 1956 г.

В Вечерней офицерской школе с учениками. Барон – в первом ряду четвертый. Тарту. 1956 г.

А дальше – работа в офицерской школе, выпускные экзамены, переезд в Ленинград… Израиль Абрамович был учителем, завучем, общественным контролером, актером в драмкружке. Постоянно перегружен, везде востребован, то и дело открытые уроки – только успевай! И везде – грамоты, благодарственные письма.

Похвальная грамота Барону от начальника Тартуского гарнизона, генерал-майора Гусарова. Тарту. 29 мая 1958 г.

Но никто и не подозревал, что на самом деле у Израиля Абрамовича есть вторая жизнь – непростая жизнь соблюдающего еврея…

Заповеди в советское время

Статья о Бароне в газете «Моряк Балтики». Ленинград. Конец 1960-х гг.

Статья Барона в методическом сборнике № 7 Ленинградского морского училища. Петербург. 1964 г.

На уроке в школе № 163. Ленинград, 1970-е гг.

Как можно работать учителем в советском Ленинграде и соблюдать все заповеди Торы? Даже представить себе такое сложно! Однако творческий подход к жизни и привычная удачливость выручили Израиля Абрамовича Барона и здесь. В школах в то время была пятидневка – значит, суббота нерабочая. Но как же быть в праздники, когда работа также запрещена, – в Рош Ашана, Суккот, Песах, Шавуот? Израиль Абрамович придумал воистину гениальный ход. «Я приходил на работу пешком, но на доске не писал. Вместо этого я предлагал самым лучшим ученикам поиграть в учителя – провести для одноклассников урок. Эта методика стала пользоваться огромным успехом, коллеги стали приходить ко мне – перенимать опыт!» С кашрутом было сложнее – приходилось прикидываться вегетарианцем. Молиться Барон ходил в подпольный миньян в доме 139 на Староневском проспекте, где жила семья Ромм. Разумеется, соблюдали конспирацию: приходили все в разное время и уходили тоже не все сразу – как будто просто пришли в гости.

Характеристика Барона от директора школы № 163. Петербург. 1980-е гг.

Военные воспоминания

Израиля Абрамовича не оставляют воспоминания о пережитом в военные годы.

«В первые дни войны пришло известие, что в Риге тысячу евреев согнали в хоральную синагогу, закрыли двери и сожгли. 4 июля большинство евреев Тарту двинулись на вокзал. Отец взял с собой в поезд Сефер Тору, сказав, что где Сефер, там никто не пострадает. Он взял с собой и другие религиозные принадлежности – чтобы впоследствии иметь возможность устроить бар-мицву нам, сыновьям».

Забегая вперед, следует сказать, что бар-мицва Израиля действительно состоялась – в Алатыре, в 1944 году, в 1-й день Хануки. В доме Баронов собрались все евреи городка. Израиля готовил к бар-мицве отец, и мальчик сумел прочитать Тору со всеми знаками кантиляции. После этого к нему подошел один старик и сказал: «Я не слышал этого вот уже 50 лет!»

Совсем иное воспоминание у Израиля Абрамовича осталось от бар-мицвы старшего брата: праздновалось это событие совсем скромно, в атмосфере напряженности и страха. Еще быть, ведь эта бар-мицва пришлась на 1942 год…

А поезд? Поезд действительно не пострадал – машинисту удалось на огромной скорости провести его через горящий мост.

На махорочной фабрике

С братом Шимшоном. Израиль Абрамович справа. Алатырь, Чувашия. 1941 г.

В годы войны отца Израиля Абрамовича мобилизовали в Казань. Вернее, это произошло благодаря усилиям еврейской общины. Дело в том, что обрезания делать в Казани было некому. В городе собрались сотни детей, нуждавшихся в обрезании! Главам общины удалось устроить так, что Барону-старшему было выдано направление в казанский госпиталь для лечения с целью дальнейшей отправки на фронт. При этом было заведомо известно, что госпиталь переполнен, поэтому раз за разом моэль якобы безуспешно наезжал в Казань и делал там десятки обрезаний! Моэль пользовался в Казани огромным уважением. У Израиля Абрамовича до сих пор хранится Сефер Тора, подаренная отцу благодарными казанскими евреями.

Между тем, мать Израиля Абрамовича с детьми и старенькой бабушкой оказались в Алатыре. Израилю было 10 лет, а выглядел он на все 12. «Бандит» – так в шутку называли его, самого крепкого в семье. «Был бы постарше – ушел бы на фронт, а так решил поддерживать мать», – рассказывает Израиль Абрамович. Но кем может работать десятилетний мальчишка, да еще и не знающий русского языка? Ответ пришел сам собой. Проходя по улице, Израиль увидел вывеску «Все для фронта, все для победы». Это была махорочная фабрика. Мальчик заглянул в помещение – и услышал идишскую речь! Радуясь удаче, Израиль тут же попросился на работу. Пришлось впервые в жизни соврать – накинуть себе пару лет. «Я знал, что солдата хлебом не корми – но дай закурить. И поэтому работал с энтузиазмом. На фабрике были в основном женщины. Сначала я был разнорабочим, но потом управляющий увидел, как я расколол огромное полено – сам додумался вогнать в щель клин. Меня «повысили» – сделали точильщиком. Я точил ножи для измельчения махорки. А еще в мои обязанности входило следить за пожарной безопасностью. Я строго грозил пальцем курящим. При мне фабрика не горела ни разу. Стоило мне уехать – дважды случился пожар!

В помещении не было окон, пыль стояла такая, что за метр мы друг друга не видели. Колхозники брали у нас эту пыль для посыпки полей. Старики иногда заглядывали к нам, просили щепоточку – вместо нюхательного табака. От этой пыли у меня по сей день в горле комок!» – вспоминает Израиль Абрамович…

Медаль за труд

Десятилетний Израиль работал не за страх, а за совесть. Мальчик и подумать не мог, что полвека спустя ему дадут за это медаль. Правда, получить заслуженную награду оказалось непросто. Барон должен был доказать, что работал в годы войны.

Справка о том, что в годы Великой отечественной войны Израиль Абрамович Барон работал
на Алатырской махорочной фабрике. 1986 г.

Но Алатырскую махорочную фабрику в 1988 году аннулировали! Однако Израиль Абрамович добился поставленной цели со свойственным ему упорством и пунктуальностью. Удалось выяснить адрес старейшего работника фабрики, директора фабрики в годы войны – еврея по фамилии Мясник. Барон списался с Мясником и бывший директор вспомнил «черноволосого мальчика с темными глазами, которого учил уму-разуму».

Письмо от бывшего директора Алатырской махорочной фабрики, подтверждающего, что Барон там работал
в годы Великой отечественной войны. 1993 г.

Из письма Мясника

Письмо от Мясника Барон получил в 1993 году. Однако далее выяснилось, что нужен живой свидетель. Тогда Барон разместил объявление в Алатырской газете в надежде, что его кто-нибудь вспомнит. Так и случилось. Вскоре ему написала женщина, которая работала с ним на фабрике. И вот в 1995 году Барону дали медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Он добивался заслуженной награды 9 лет.

Зять Медалье

В 1961 году Израиль Абрамович женился на девушке из религиозной семьи – Генриэтте (Хине-Мусе). До этого он год дружил с ней «по переписке». Дедушка Генриэтты – раввин Бобруйска Беспалов – умер мученической смертью. Он бесстрашно сказал фашистам: «Вы проиграете войну!» Ему вырвали язык, а потом зверски убили… Ночью партизаны отыскали тело и похоронили раввина с почестями… «Я знал эту историю с детства. И помыслить не мог, что внучка раввина Беспалова станет моей женой!» – говорит Израиль Абрамович. Хупа состоялась в Ленинграде, в квартире семьи Гальпериных на Московском проспекте, 51. Ставил хупу отец жены, Авром бен Шмарйогу Йегуда-Лейб Медалье. Он же и написал ктубу.

Во Дворце бракосочетаний № 1 на Английской набережной с женой Хиной-Мусей Медалье. Петербург. 8 августа 1961 г.

Хина-Муся Медалье. 1961 г.

Ктуба

У выдающейся раввинской семьи Медалье непростая история. Отец Абрама Медалье был главным раввином Москвы. Он был арестован за религиозную деятельность и расстрелян. Его 11 детей узнали о постигшей его судьбе лишь годы спустя. Сам Авром Медалье тоже сидел, но был реабилитирован. Это был редкий человек. В годы войны он эвакуировал детей из Ленинграда и спас множество жизней! В 1991 году Аврома Медалье не стало. Его похоронили на кладбище Девятого января. Израиль Абрамович Барон, преданный зять, сумел достать черный гранитный камень и собственноручно изготовил мацеву и выбил на ней надпись: «Арав Агодель Акодеш» – «Великий и святой раввин».

С тестем равом Авромом бен Шмарйогу-Йегуда-Лейб, женой Хиной-Мусей (Генриеттой)
и страшим сыном Львом на Невском проспекте. Ленинград

Традиция продолжается!

Перед репатриацией брата и матери в Израиль.
На фото: Израиль Абрамович Барон с мамой, братом
и двумя сестрами. Тарту. 1979 г.

У могилы мамы. Иерусалим. 2007 г.

У четы Баронов родились два сына. Лев (Шмарйогу-Йегуда-Лейб-Шмоэль) и Михаил (Довид-Арн-Шлейме-Мейше). «Имена получились длинные! Однажды был забавный случай. Я читал в Синагоге мишебейрах за своих мальчиков, и все кругом решили, что у меня восемь сыновей!»

С сыновьями Львом (слева) (Шмарйогу-Йегуда-Лейб-Шмоэль) и Михаилом (Довид-Арон-Шломэ-Мойше). Ленинград. 1968 г.

Сегодня представители семьи Баронов живут в Израиле и в США. Брат Израиля Абрамовича Шимшон, основательный, степенный человек, всю жизнь, по словам Израиля Абрамовича, соблюдавший Тору на «сто двадцать процентов» – уже давно профессор Бар-Илана. Он специалист в редчайшей области – теории двойных рядов. К нему на рецензию отправляют свои статьи ученые со всего мира!

Внуки Израиля Абрамовича растут настоящими евреями. Традиция продолжается!