Между СССР и Палестиной. Удивительная история еврейской семьи

Алла Александровна (Аля) Есипович – известный фотограф и искусствовед. Но темой нашего с ней разговора стало в этот раз не ее творчество, а необычная и драматичная история ее семьи.

Красные востоковеды

Бабушка Аллы Есипович по отцу – Софья Эммануиловна Рогинская. Краткую справку о ней можно найти в справочнике «Репрессированные востоковеды».

Софья Рогинская с маленьким сыном Шмуэлем-Залманом

Родилась в Харькове в семье лесоторговца в 1895 году. Еще в гимназические годы вступила в партию Поалей Цион. Преподавала в еврейской школе. Одновременно – в Высшей военной школе (была в Харькове такая). А в 1922 году с матерью и двухлетним сыном Шмуэлем-Залманом эмигрировала в Эрец-Исроэль. Тогда это была подмандатная Палестина.

– Мой отец Шмуэль-Залман, – говорит Алла, – не так много запомнил из своей жизни в Палестине, в Бейт-Шемеш, близ Иерусалима. Воспитывала его по большей части бабушка – мама была занята политической борьбой, она сразу же стала членом коммунистической партии Палестины. А в 1929 году англичане арестовали ее за участие в беспорядках… Мой отец запомнил, как они с бабушкой посещают арестованную мать, как она сидит в наручниках в старинной крепости, в Акко…

Беспорядки 1929 года – первая, по существу, большая битва доселе продолжающейся войны. Арабам-погромщикам дали жесткий ответ военизированные еврейские организации – «Хагана» и «Бейтар». Англичанами были арестованы около 200 арабов и 34 еврея. В их числе была и Софья Рогинская…

Впрочем, заключение длилось недолго: Рогинская была выслана в Египет, а оттуда смогла вернуться в СССР. Сначала у нее все пошло хорошо: училась в Коммунистическом университете трудящихся Востока, потом в Московском институте востоковедения, второй раз вышла замуж – за арабиста Александра Моисеевича Шами. (Настоящее имя – Илья Наумович Тепер. В прошлом – тоже член Поалей Цион. Неоднократно ездил с некими секретными миссиями в страны Ближнего Востока, участвовал в организации тамошних компартий…).

Вскоре Шами и Рогинская переехали в Ленинград. Шами был ректором Ленинградского восточного института. Его жена училась в аспирантуре под руководством знаменитого востоковеда Игнатия Юлиановича Крачковского.

Но в 1936 году Рогинская и ее муж были исключены из партии и уволены из ЛВИ. Причина – «сионистское» прошлое. В ночь с 1 на 2 февраля 1938 они были арестованы. Рогинская расстреляна 11 сентября. Шами прожил еще два месяца.

Футбольный судья в Дудинке

– Моего отца Шмуэля-Залмана, – говорит Алла, – весь год таскали на допросы. А ему было всего восемнадцать, и он по-русски говорил не слишком хорошо… Потом его выслали в Дудинку. Там он жил до самого 1957 года. А младшего сводного брата его, Марка, отправили в детдом. И отец потерял его след.

– Чем он занимался в Дудинке?

– Я знаю только то, что он был судьей местной футбольной команды. Наверное, он любил говорить об этом, потому что это было единственным светлым воспоминанием.

…Когда его мать реабилитировали, Шмуэль-Залман поехал в Гомель. Там жила его единственная родственница, очень дальняя. И там он встретил Иту Ханановну Фельдман, которая случайно приехала погостить к подруге. Они были ровесниками – уже не юными людьми.

Ита Фельдман стала женой Шмуэля-Залмана Рогинского. Вместе они уехали из Гомеля в Ленинград. Вместе, в большой любви, прожили всю оставшуюся жизнь.

Семья часового мастера

Отец Иты Фельдман был часовым мастером в Ленинграде. Жили зажиточно, где-то на Вознесенском проспекте, имели домработницу… Но часовой мастер имел неосторожность рассказать анекдот – и попал в лагерь. Его жена и дочь оставались в Ленинграде, пока не началась война. А когда вернулись из эвакуации в город, оказалось, что в квартире теперь живет военный летчик.

К этому времени часовщика Фельдмана выпустили, но права жительства в Ленинграде он не имел. Они с женой поселились в Вышнем Волочке и жили там почти до самой смерти. А дочь их много лет жила в Ленинграде в общежитии.

Тихая жизнь

Когда Ита привезла в Ленинград мужа, они сперва поселились в какой-то котельной, потом – в коммуналке. Наконец сын реабилитированной Софьи Рогинской получил отдельную квартиру. Дочь Алла родилась, когда родителям было уже хорошо за сорок…

Шмуэль-Залман и Ита – родители Али Есипович

Так или иначе, Шмуэль Залманович Рогинский (Александр Залманович, как он начал себя называть) вернулся в город, где провел отрочество. Жил тихо, незаметно. Работал страховым агентом. Почему-то, по словам дочери, стеснялся этого. Боялся соседей… И все-таки эта скромнейшая жизнь была счастьем.

Еще один родственник

– Кто знает, как могла сложиться судьба моего отца, – говорит Алла Александровна. – Он мог попасть на фронт и погибнуть. Так, как погиб в 1941 году в ополчении двоюродный брат моей мамы Цалель.

Цалель Гольдберг был, судя по всему, исключительный юноша. Его дневник переполнен записями исторического, философского, искусствоведческого характера, стихами поэтов Серебряного Века (а на дворе – конец тридцатых), математическими формулами… Эпиграф – «cogito ergo sum»: «мыслю, следовательно существую» (слова Рене Декарта). Как могла бы сложиться его судьба? Никто не знает.

Возвращение к истокам?

В конце восьмидесятых судьба семьи совершила новый поворот. Сначала отыскался пропавший брат Александра Залмановича, Марк Шами.

А вскоре Рогинские со взрослой дочерью и ее пятилетним сыном уехали в Израиль. (Алла Александровна через несколько лет вернулась в Петербург).

Кольцо судьбы замкнулось?

– Отец всю жизнь говорил по-русски с акцентом. Притом иврит он тоже забыл, и, оказавшись в Израиле, так и не вспомнил. Но каких-то знакомых он там встретил, побывал, конечно, и в Акко – там, где сидела в тюрьме его мать.

Аля Есипович с сыном на могиле родителей

Жизнь продолжается

Отец Аллы Есипович умер в Израиле, там и похоронен. Но в Петербурге есть могила с его именем. После смерти отца Алла Александровна перевезла сюда тяжело больную мать. Когда ее не стало, похоронила ее в одной могиле с ее родителями. И написала на ней имя отца – чтобы родители и после смерти хотя бы символически были вместе.

Путь Али Есипович к российской и мировой славе был непростым. Много лет она работала медсестрой: в Ленинграде – в Институте Бехтерева, в Израиле – в наркологической клинике. Потом – обучение в Институте культуры…. В начале 2000-х ее фотоработы привлекли внимание специалистов. Сейчас они – в ведущих музеях России и мира, в частных коллекциях России, Германии, США.

Сын ее, Станислав Владимирович Есипович – экономист. Вот такая история семьи. Хотя, конечно, у многих еврейских семей в XX веке – сложные и драматичные истории. Только вот не все, к сожалению, помнят их.

Валерий Шубинский