Все проекты
Общину поддержали 29707 раз

«Запишите меня евреем»

В 1941 году настаивать на национальности «еврей» в паспорте – героический поступок. Да и 33 года в военно-морском флоте – испытание не из легких. Виктор Григорьевич Беленький пережил и преодолел немало трудностей к своим 89 годам. Теперь он рассказывает, что помогало ему все эти годы и как правила, усвоенные с детства, могут изменить судьбу.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет двадцатого декабря 1941 года, дядя меня привел на полусогнутых ногах в милицию получать первый паспорт, сам я идти не мог от голода. По метрике я мог быть русским или украинцем, но потребовал, чтобы мне записали национальность«еврей». Начальник паспортного стола мне говорил:«Немцы же рядом, ты что с ума сошел, зачем тебе это надо?». И дядя с другой стороны: «Витя, ты послушай, что тебе говорят». А я им: «Нет, запишите меня евреем!». Я ни разу об этом не пожалел, хотя трудностей было много. Но я не мог иначе поступить, я так был воспитан. Меня всегда учила мать – «своих» не бросают. Мама по-особенному относилась к Новому году, времени поминания мертвых, всегда соблюдала посты, ходила в синагогу. Я многому у нее научился.

Евреи на войне воспоминания еврейского артиллериста  Виктор Григорьевич с женой

Евреи на войне воспоминания еврейского артиллеристаВиктор Григорьевич в юности

Бой в одном белье

После окончания войны я попал служить на артиллерийский корабль «Монитор». Пришел на практику, но сразу же стал полноценным членом команды, разбираться и учиться не было времени. В основном там были матросы, которые плавали по десять-пятнадцать лет. Дисциплина была безукоризненная, готовность сиюминутная. Учебный бой начинали в парадной форме, а заканчивали в одном белье, потому что жарко было невыносимо.

Самым тяжелым, но и счастливым периодом моей службы были семь лет траления (разминирования – ред.) Балтийского моря. Счастливым – потому что это была работа, но надо мной не было начальства, нервотрепок и «солдатчины», а трудная – потому, что после войны общество погрузилось в состояние эйфории. Все люди веселились и отдыхали, как могли. А для меня война не закончилась. Я не так давно узнал, что Балтийское море было одним из самых забитых минами, нашими и немецкими вперемешку. На Ялтинской конференции страны-союзники решили, какие страны обязаны очистить моря от мин и в какие сроки.

Это была работа не только опасная, но и очень тяжелая. В 4 утра снимались с якоря, а заканчивали в 12 ночи, на сон оставалось ничтожно мало времени. Конечно, были случаи подрывов. Наше судно подорвалось единожды по ошибке матроса, который попросту испугался, погибло много людей.

Сделать из Беленького Черненького…

Когда мой сын собрался поступать в медицинский университет, мы долго его отговаривали, предлагали другие варианты. В Советское время национальность «еврей» была серьезной преградой для обучения. Но он настаивал на своем, занимался с преподавателями, готовился к поступлению. В итоге сдал письменные экзамены на пятерки, а устные на тройки, при том, что отвечал отлично. В университет он все-таки поступил. И спустя полгода он однажды столкнулся с заведующим кафедрой, который его экзаменовал, а он вдруг говорит: «Здравствуйте, товарищ Беленький», сын удивился и спросил: «Откуда вы знаете мою фамилию»? А ему в ответ: «Как же мне не знать, когда я должен был из Беленького сделать Черненького!».

«Йес, йес, Паулина!!!»

Отец моей мамы был крупный коммерсант, у него были связи с Германией, Данией, Польшей. В шестидесятых годах волей случая я узнал, что он был коэном. Мама рассказала, что он сам проводил их с отцом свадебный обряд. Дедушка очень меня любил, считал своим преемником. В 1923 он эмигрировал в Нью-Йорк со своим сыном.

Евреи на войне воспоминания еврейского артиллеристаДедушка Виктора Григорьевича с сыном. Перед эмиграцией в США

После распада СССР я решил, что пришло время найти своего двоюродного брата. Мы обратились в одну из американских контор, которые занимаются поиском родственников. В конце девяностых мне, наконец, позвонили. Оказалось, что они его нашли, мы стали разговаривать, но через переводчика, так как брат совсем не знает русский. Я рассказал о себе, о своей жизни, но почувствовал, что он мне не верит. Положение спасла случайность: прощаясь, он с прохладцей произнес: «Что ж пойду сейчас к маме, расскажу ей про этот случай». А я знал имя его матери, и у меня вырвалось: «Как, Паулина еще жива»? И я слышу вопль в трубке: «Йес, йес, Паулина!», – он понял, что знать это имя мог только близкий человек.

Через время он приехал с женой к нам в гости, мы вначале настороженно отнеслись друг к другу, но в итоге отношения стали теплыми.

Евреи на войне воспоминания еврейского артиллеристаВиктор Григорьевич и его брат с женами

Оказалось, что он служил в армии во Франции, потом окончил университет в Голландии, и после этого работал преподавателем в Нью-Йорке. Сейчас он на пенсии, купил домик в пригороде Сан-Диего, занимается портретной живописью и немного скульптурой. Он даже нарисовал мой портрет по фотографии, для меня это очень ценный подарок.

Евреи на войне воспоминания еврейского артиллеристаПортрет, нарисованный братом

Регина Глинщикова


Вконтакте

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину