Присяжный поверенный, погибший на углу Загородного

Бывшая ленинградка Ольга Левин рассказывает загадочную историю гибели своего двоюродного деда, присяжного поверенного Г.А. Гольдберга, публично осудившего «извращение основ правосудия» в деле Бейлиса.

Ольга Левин живет в Израиле. Уехала с десятилетним сыном Зеевом из Ленинграда в 1980 году. Через два года у неё в Израиле родился сын Рони. В Израиле она получила второе образование учителя спецшкол и работала в средних школах, но уже обучала детей не русскому языку, а ивриту.

Г-жа Левин в ближайшее время издаёт в Санкт-Петербурге книгу «От конца до начала. Петербургские адвокаты, царскосельские купцы, кадеты, Марк Шагал, две Беллы, соперники Сергея Прокофьева».

Книга составлена по материалам архива присяжного поверенного Григория Абрамовича Гольдберга и его жены Анны Наумовны Гольдберг (Гермонт).

Г-жа Левин поделилась с jeps.ru одним ярким и до сих пор до конца не расследованным эпизодом из семейной хроники. Его герой Григорий Абрамович Гольдберг (1869-1922) – старший брат бабушки Оли, имя которой и носит Ольга Левин. Писательница является внучатной племянницей присяжного поверенного Григория Абрамовича Гольдберга.

26 тишрея (17 октября) 1922 года, ровно девяносто два года назад, известный петербургский адвокат и общественный деятель Григорий Абрамович Гольдберг перед выходом на улицу прочитал своей семье – жене Анне Наумовне и детям Алику, Дусе, Шелли стихотворение, написанное накануне:

Послание детям

Последний лучок догорает,
«Коль Нидрей» зовет уже в храм.
Последний кусок доедая,
И пищу бросая к устам.
Окончилась трапеза быстро,
Встают все, молча в тиши,
Кланяясь низко, шепчут
Друг другу: «Прости».
Я деток в кружок собираю
И шепчу им несколько слов:
«Здоровы и счастливы, детки,
И веселы будьте всегда,
От зла становитесь подальше,
К доброму – сердцем тесней.
Бегите, бегите от фальши,
От сложных житейских затей.
Что есть в мире – все ваше,
Берите, берите смелей.
Пейте из полной чаши,
Бояться не надо людей.
Но счастье дается не даром,
Борьба лишь с врагом – не позор,
Живите достойно со славой,
всем бедам наперекор.
Любите вы крепко друг друга,
Птенцы одного вы гнезда.
Друзей выбирайте из круга,
Где верность и вера крепка.
Я кончил речь свою, детки,
Не знаю понравится ль вам.
Вяжите «Махзейрим» в салфетки,
Спешите скорее во храм.

Григорий Абрамович привычным жестом положил листок со стихотворением в карман и вышел из дома. Так получилось, что эти слова стали его последним обращением к детям. Жена и дети восприняли стихотворение как завещание...

Гибель под трамваем

На тот вечер была назначена тайная встреча Гольдберга с представителями ОПЕ (Общество по распространению просвещения между евреями) и ОЗЕ (общество охранения здоровья еврейского населения). Они должны были обсудить, как сохранить общину при режиме ЧК.

На углу Загородного проспект и Бородинской улицы, в пяти минутах ходьбы от дома Григорий Абрамович Гольдберг погиб под колёсами трамвая. В семье не приняли версию гибели отца в результате несчастного случая. Листка со стихотворением в кармане погибшего адвоката не нашли. Стих восстанавливали по памяти…

В последний путь от Обуховской больницы на Еврейское кладбище Гольдберга провожал весь еврейский Петербург: «Гроб несли на руках, позади двигалась громадная толпа народа… По прибытии в синагогу была отслужена панихида, после чего раввин Д.Т. Каценеленбоген произнёс прочувствованную речь…».

Максим Моисеевич Винавер (1863-1926), видный петербургский адвокат и политический деятель, написал в парижской газете «Трибуна» проникновенный некролог: «Большевистский гнёт принудил всех нас рассеяться по всему миру – Гольдберг оставался на своём посту. В течение этих страшных лет многие склонили голову перед бедой и согласились на службу большевикам. Для адвоката, каким был Гольдберг, это почти необходимо: в советской России люди этой профессии почти не могут найти другого амплуа. Гольдберг оставался неуступчивым. Никаких сделок с совестью, даже ценой жизни».

1200 рублей на строительство Синагоги

Ольга Левин – внучатая племянница Григория Абрамовича Гольдберга

Ольга Левин рассказывает:

«Григория Абрамовича не зря так высоко ценили. На строительство Большой Хоральной Синагоги в 1893 году он дал 1200 рублей, а его будущий тесть, купец первой гильдии Наум Симонович Гермонт, – 1000 рублей. Они оба постоянно давали пожертвования на малую синагогу Хабада. А личным раввином Г.А. Гольдберга был Давид Каценеленбоген. Тесть Г.А. Гольдберга – Н.С. Гермонт – входил в правление Еврейской общины. Григорий Абрамович Гольдберг – юрист, педагог и общественный деятель являлся членом множества еврейских комитетов».

Дело 25 адвокатов

6 июня 1914 года в Петербурге был объявлен приговор 25 петербургским адвокатам. Этот процесс вошел в историю как «Дело 25 адвокатов». Одним из подследственных был Г. А. Гольдберг. Как и почему это произошло?

23 октября 1913 года состоялось общее собрание присяжных поверенных при Санкт-Петербургской судебной палате. В числе прочего, в повестку дня включили обсуждение процесса по делу Бейлиса, который через несколько дней должен был завершиться в Киеве. Большинство участников собрания высказалось за принятие заявления, осуждающего этот процесс.

Вот отрывок из текста того заявления: «Общее собрание присяжных поверенных округа… считает профессиональным и гражданским долгом адвокатуры высказать протест против извращения основ правосудия, проявившегося в создании процесса Бейлиса, против возведения в судебном порядке на еврейский народ клеветы, отвергнутой всем культурным человечеством, и против возложения на суд не свойственной ему задачи пропаганды идей расовой и национальной вражды. Это надругательство над основами человеческого общежития унижает и позорит Россию перед лицом всего мира, и мы поднимаем свой голос в защиту чести и достоинства России».

Свои подписи под этим текстом поставили 83 присяжных поверенных Петербурга. Телеграмма с этим текстом была отправлена в Киев. Реакция власти последовала незамедлительно. Против юристов завели уголовное дело за оскорбление представителей власти и Киевской судебной палаты. Всех подписавших вызывали к следователям, допрашивали, увещевали, запугивали. В итоге лишь двадцать пять присяжных поверенных не отказались от своих подписей. Во главе этого списка были Николай Дмитриевич Соколов и Александр Фёдорович Керенский. На седьмом месте стояла подпись Григория Абрамовича Гольдберга, который в своём последнем слове подсудимого сказал: «Разве не судили тогда мою веру? Веру моих отцов? Разве имя моего Бога не связывали с ударом ножа?»

Суд признал присяжных поверенных виновными. Первых двух приговорили к восьми месяцам, остальных 23-х присяжных поверенных – к шести месяцам тюрьмы. В результате апелляции защиты всех осужденных приговорили к административному взысканию и временному отстранению от ведения дел.

***

Ровно через восемьдесят восемь лет после гибели отца, в 2010 году, в ту же еврейскую дату – 26 тишрея, умер его сын Александр Григорьевич Гольдберг. На могильном камне высечены две строчки из его стихотворения:

Рядом нет родных и близких: тех, кто дорог и приятен.
Проводили бы к могиле, от души скорбя.
Остаюсь для многих не понятен,
Скованных цепями октября.