Все проекты
Общину поддержали 29707 раз

«Меня интересовали переломные моменты…»

На днях исполнилось 80 лет Якову Гордину, одной из самых ярких личностей в культурном мире постсоветского Петербурга. Мы встретились с Яковом Яков Гордин редактор журнала «Звезда» 80 лет юбилейное интервьюАркадьевичем и побеседовали с ним о его творческом пути, о прошлом и настоящем.

– Яков Аркадьевич, кем вы себя считаете – писателем, пишущим на исторические темы, или ученым, использующим свободную литературную форму? И если ученым, то каким – литературоведом или историком?

– Точно не литературоведом… Я бы сказал так: я литератор, использующий инструментарий профессионального историка. Я делаю все то, что делают академические ученые: работаю в архивах, критически подхожу к источникам. Но когда я пишу, я не всегда пользуюсь, например, строгой системой ссылок. Для ученого это обязательно. А я могу писать по-разному: и в более строгой форме, и в более беллетризированной.

– Вы происходите из большой семьи писателей, историков, литературоведов…

– Первый предок-литератор, которого я знаю – Антон Моисеевич Ивантер (его все звали так – настоящего, еврейского имени я не знаю). Он был преподавателем русской словесности в частной еврейской гимназии в Вильно и законоучителем для еврейских детей в казенной гимназии. Сохранилась его фотография в мундире. Он перевел на русский роман Авраама Мапу «Сионская любовь». Его дочь, моя бабушка Мария Антоновна, переехала в Псков и там вышла замуж за Моисея Гавриловича Гордина, лесоторговца. Он был из Режицы, учился в хедере, бежал из дому, стал учеником лесничего и дальше уже работал по этой части. В Пскове Гордины дружили с местной еврейской интеллигенцией – Тыняновыми, Зильберами…

– В том числе с будущими писателями – Юрием Тыняновым, Вениамином Кавериным (Зильбером)?

– Да, один из моих дядь, Арнольд Моисеевич, учился вместе с Кавериным в гимназии. У моего отца было три старших брата, все они были очень революционно настроены, Арнольд и Владимир Моисеевичи потом, при Сталине, были арестованы как участники левой оппозиции, а третий брат, Александр Моисеевич, наоборот, сделал карьеру в Наркомфине … Что касается моих предков по матери, то мой дед, Яков Басин, был военным врачом и погиб в 1919 в Красной Армии. А мои родители закончили Ленинградский Педагогический институт имени Герцена. Мой отец, Аркадий Моисеевич Гордин, занимался русской литературой – Пушкиным, Крыловым, Грибоедовым. Он первым писал о жизни Пушкина в Михайловском – у него есть несколько книг на эту тему. Моя мама, Марианна Яковлевна Басина – автор популярных книг о Пушкине, Достоевском…

– Вы начинали в 1960-е годы, в блестящей плеяде ленинградских шестидесятников. Начинали как поэт…

– Да, я писал стихи и в юности ошибочно считал это своим главным делом. После армии, учась на филфаке ЛГУ, я посещал лито Глеба Семенова при Доме культуры Первой пятилетки. Еще до этого я познакомился с Виктором Соснорой, Александром Кушнером, а осенью 1957 – с Иосифом Бродским. В лито Семенова было много геологов, перебравшихся из его предыдущего, разогнанного литобъединения в Горном институте. В каком-то смысле это гармонировало с моими собственными занятиями – параллельно с учебой в университете я устроился на работу в НИИ Геологии Арктики, участвовал в экспедициях в Северную Якутию… Потом меня постепенно стали печатать – переводы с языков народов Крайнего Севера, статьи, рецензии. Работал я и для театра. У меня были пьесы «Мятеж безоружных» (о декабристах), «Вашу голову, император» (ее поставил ленинградский ТЮЗ)… Все это в шестидесятые годы. Потом был перерыв: в 1968 году я подписал письмо в защиту диссидентов Гинзбурга и Галанскова. Это была уже третья моя подпись под такими документами. Результат – «черный список», запрет всех публикаций и спектаклей на несколько лет.

– С чем связано Ваше обращение именно к русской истории? Это эскапизм, или, скажем, попытка что-то сказать о современности, пользуясь «эзоповым языком»? Ведь сама тема декабристов воспринималась тогда…

– Да, это была «диссидентская» тема. Что касается меня, то я хотел понять, почему события пошли так, а не иначе, откуда взялся тот советский мир, который окружал меня (и не нравился мне). Меня интересовали переломные моменты, когда делался какой-то драматический выбор. Начиная с дела царевича Алексея, с 1730 года, когда Россия могла стать не самодержавной, а конституционной монархией, а дальше – декабристы, разгон Учредительного собрания. Интересовала тема имперского сознания – она затронута в моей последней книге про Ермолова.

– Но тема одной из Ваших книг – «Три войны Бенито Хуареса» (во втором издании «Крестный путь победителей») – Мексика… Совсем далеко от наших проблем?

– Не так уж и далеко. Ведь у меня идет речь о реформах, которые происходили одновременно в России и Мексике. О том, могут ли реформы предотвратить войну. И о том, что запоздалые реформы, наоборот, могут ее спровоцировать. Мой герой – русский, попавший в Мексику в 1860-е годы – реальный персонаж. Он писал оттуда письма, я даже знал, в какой архивной единице хранения их искать. Но их там не оказалось, и мне пришлось сочинить их самому. И некоторых специалистов я ввел в заблуждение!

Эта книга, которую я люблю у себя больше всего, писалась для серии «Пламенные революционеры». Серия была создана в пропагандистских целях, но там были хорошие редакторы, и они привлекли настоящих писателей – Эйдельмана, Аксенова, Трифонова. Так что я оказался в отличной компании. Но позже я сильно расширил книгу, и она вышла в другом издательстве под названием «Крестный путь победителей».

– Вы уже скоро четверть века – соредактор журнала «Звезда». Как сочетается ваша писательская и редакторская работа?

– Трудно. Редактирование журнала отвлекает силы, тем более, что сейчас это – постоянные поиски денег. Особенно после того, как в прошлом году Министерство культуры перестало финансировать подписку на журналы для государственных библиотек. И все-таки это – важное дело, связанное и с моей исторической публицистикой. Сильная сторона нашего журнала – публикации дневников, мемуаров, писем. В том числе мемуаров участников войн, от наполеоновских до Второй Мировой. Например, недавно напечатаны воспоминания полковника Петра Горелика – сына синагогального кантора и друга поэтов круга ИФЛИ. Такие «сырые» исторические материалы интересны и для историка, и для широкого читателя. Они помогают понять прошлое на микроуровне…

Валерий Шубинский

Фото Галины Поповой


Вконтакте

КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ

190121, Россия, Санкт-Петербург,
Лермонтовский проспект, 2

+7 (812) 713-8186

[email protected]

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика
Вход
Уже поддержали общину